Самые скандальные треугольники русской истории

Трудно сказать, чем больше – убеждениями или материальными трудностями объясняется резко уронившее реноме супругов сотрудничество с фашистами. И тем, и другим. В июне 1936 года правительство Бенито Муссолини предложило семидесятилетнему Мережковскому большую стипендию для работы над книгой о Данте. Дуче показалось, что русская книга возрождаемому им итальянскому величию не повредит. Супруги переехали в Италию почти на три года, лишь наездами бывая теперь в Париже. Сняли виллу в Риме. Писательская чета и диктатор несколько раз встречались. И постепенно в мозгу Мережковского возникла иезуитская мысль о том, что цель оправдывает средства. Для великой цели свержения большевизма на родине годится и фашизм. В беседах писатель высказывался за священную войну с СССР.

Теперь даже Зинаиде Николаевне иногда казалось, что ее богоданный муж потихоньку выживает из ума. Вот, например, что он писал Муссолини: «…Лучшее из всех свидетельств о Данте, самое правдивое и самое живое – это Вы. Дабы понять Данте, надо им жить, но это возможно только с Вами, в Вас… Ваши души изначально и бесконечно родственны, они предназначены друг для друга самой вечностью. Муссолини в созерцании – это Данте. Данте в действии – это Муссолини…» Чем это отличается от советских формул «Сталин – это Ленин сегодня» или, там, «Ленин – это Сталин вчера»?

Мережковский, однако, понимал, что у фашистской Италии недостаточно сил для того, чтобы возглавить крестовый поход против коммунистов. Еще меньше сил у Испании, с диктатором которой Франциско Франко он также пытался войти в контакт. Единственная фигура, которая могла устроить Дмитрия Сергеевича, – Адольф Гитлер. А он по системе Мережковского подходил на роль Антихриста ничуть не меньше, чем Сталин. Пришлось писателю бороться с собой и даже с собственной половиной, которая называла Гитлера «идиотом с мышью под носом». Борьба с собой продолжалась до самой смерти.

В начале июня 1940 года, к удивлению всех умиротворителей Гитлера, немцы начали наступать на Западном фронте, бомбардировать Париж. Мережковские перебрались на юг Франции, в зону, которая вскоре оказалась подконтрольной коллаборационистскому правительству Петэна и Лаваля. 14 августа в Биаррице чествовали Мережковского, которому исполнилось 75 лет. Из видных лиц присутствовали писатели И. А. Бунин, М. А. Алданов, бывшие политики П. Н. Милюков, В. А. Маклаков. Самым большим подарком юбиляру стали собранные в складчину 7 тысяч франков, которые позволили семье экономно существовать почти год.

В июне 1941 года Мережковские вернулись в Париж. Выселенные из своей квартиры за коммунальные долги, они были вынуждены снимать комнатку. И вот тут нужда и укоренившиеся убеждения толкнули старика Мережковского на самую большую ошибку в своей жизни. Русские эмигранты, оставшиеся в Париже во время оккупации Германией, относились к новой власти в подавляющем большинстве враждебно. Большевизм, от которого они бежали, сам пришел к ним в форме национал-социализма. К тому же оккупанты закрыли все русские газеты и журналы. Но некоторые эмигранты сотрудничали. В частности, неутомимый Владимир Злобин. Вскоре после нападения Германии на Советский Союз Злобин со своей новой немецкой подругой привели старенького Мережковского на германское радио Парижа. Причем, говорят, без ведома Зинаиды Гиппиус. Выступление Дмитрия Сергеевича, озаглавленное «Большевизм и человечество», услышала вся Европа. В ней он благословлял германские войска в их крестовом походе против коммунистов. Приветствовал освобождение русского народа от власти Сталина. Желание освобождения от большевиков понять было можно. Но ведь он знал, какими методами действуют нацисты. Гитлера Мережковский сравнил с Жанной д’Арк. Тоже мне, деву нашел.

После этой речи Гиппиус сказала: «Нам конец». Действительно, от них отвернулись почти все. И Мережковский умер 7 декабря 1941 года, аккурат в день атаки японцев на Перл-Харбор, от кровоизлияния в мозг. Из уважения к былым заслугам отпевание в православном храме и похороны на знаменитом кладбище Сен-Женевьев-де-Буа прошли за счет русской общины. На надгробный камень с барельефной иконкой и надписями скинулись парижские издатели. Эпитафия из молитвы получилась какой-то двусмысленной: «Да приидет Царствие Твое».

Зинаида Николаевна сразу поняла, что одна, вне комбинации из троих или двоих она долго не просуществует. Андрогины при потере части себя страдают больше других. Вначале она пыталась покончить с собой, выбросившись из окна. Потом потихоньку стала сходить с ума, рассказывать посещавшим ее, что Дмитрий Сергеевич не умер, часто появляется в квартире и она с ним ведет долгие беседы. При этом она писала вполне здравые воспоминания о Мережковском. Закончить не успела.

Она дожила до победы. Умерла в освобожденном Париже 9 сентября 1945 года. На похороны пришло еще меньше народа, чем к ее мужу. Но интересно, что Иван Бунин, боявшийся похорон и старавшийся их избегать, явился и не отходил от гроба. Зинаиду Николаевну погребли рядом с Дмитрием Мережковским.