Самые скандальные треугольники русской истории

Андрей Белый, многолетний друг Мережковских, оставил почти поэтическое описание Зинаиды Гиппиус: «Тут зажмурил глаза; из качалки — сверкало; 3. Гиппиус, точно оса в человеческий рост… ком вспученных красных волос (коль распустит — до пят) укрывал очень маленькое и кривое какое-то личико; пудра и блеск от лорнетки, в которую вставился зеленоватый глаз; перебирала граненые бусы, уставясь в меня, пятя пламень губы, осыпаяся пудрою; с лобика, точно сияющий глаз, свисал камень: на черной подвеске; с безгрудой груди тарахтел черный крест; и ударила блесками пряжка с ботиночки; нога на ногу; шлейф белого платья в обтяжку закинула; прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленяющую сатану».

…

Эпатаж Гиппиус включал в себя и любовь к розыгрышам, как правило, не добродушным. Однажды на день рождения мужа она сделала ему необычный подарок — предложила два своих стихотворения опубликовать под его именем. Он так и поступил, включив их в свой сборник. А через некоторое время вышел сборник стихов Зинаиды Гиппиус, в котором присутствовали оба этих стихотворения. Никто почему-то не заметил. А тот, кто заметил, посчитал, что эти муж и жена уж точно одна сатана.

Зинаида Гиппиус обладала удивительной способностью подделывать любой почерк, что при ее оживленнейшей переписке помогало вводить людей в заблуждение и получать удовольствие от их реакции. Например, в молодости она иногда заваливала Мережковского письмами от поклонниц, написанных разным стилем и почерком. Могла написать ответное письмо адресату его же почерком.

Она, конечно, любила своего небом данного мужа Дмитрия Сергеевича, щадила вовлекать в свои игры, хоть он всегда был под рукой. Да он и не очень увлекался. С юности Мережковский сформировал себе образ кабинетного мыслителя и писателя, книжника, мало знакомого с прелестями и мерзостями жизни. Достоевский навсегда испугал его предложением пострадать. Он и не страдал, вообще отрешившись от чувств, оставив эту область своей супруге. Все отмечали Мережковского как превосходного оратора, полемиста, говоруна. У него была уникальная память, позволявшая в беседе сыпать пространными и точными цитатами из Священного Писания, античных философов, русской и иностранной литературы. Некоторые отмечали, что, к сожалению, Мережковский говорит лучше, чем пишет.

…

Секретарь Гиппиус вспоминал: «Она очень женственна, он — мужественен, но в плане творческом, метафизическом роли перевернуты. Оплодотворяет она, вынашивает, рожает он. Она — семя, он — почва».

Отсутствующие сексуальные отношения супруги заменили духовными и литературными. Причем мужское, активное, ищущее начало здесь принадлежало скорее Зинаиде, чем Дмитрию. Она сама вспоминала в конце жизни, это отмечали и знакомые, что генератором идей с созданием религиозных обществ, с определением их теоретических основ зачастую выступала Гиппиус, а Мережковский уже подхватывал инициативу, «рожал» идеи.

В жизни так бывает, что оказываются довольно устойчивыми семейные пары, устроенные наоборот. Где жены больше зарабатывают, делают успешную карьеру, а мужья довольствуются малым. В конце концов, у раскрученных звезд кино и эстрады зачастую в мужьях оказываются посредственности. В лучшем случае — воротилы теневого бизнеса. У Мережковских было то же самое, только на высокой духовной основе.

Супруги Мережковские вели активнейший образ жизни. Входили в редколлегии разных журналов, посещали всевозможные литературные и научные собрания, являлись регулярными посетителями литературных салонов, что было тогда в моде, и принимали такой салон у себя дома. Неделя любителя подобных мероприятий в Петербурге могла быть расписана так, что только успевай. Во вторник традиционное сборище в журнале «Мир искусств», в среду все собираются читать и обсуждать стихи у Вячеслава Иванова, в четверг у Мережковских, в пятницу у Николая Минского, в воскресенье приходится делать выбор между философом Василием Розановым и писателем Федором Сологубом. Потому что у обоих в одно и то же время.