Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Воздействие голода или нехватки питательных веществ на когнитивные и социальные навыки могло смягчаться и введением государственной системы социальной защиты. Если родители не могут собрать урожай или теряют работу, их дети испытывают лишения, которые в зрелом возрасте скажутся на их умственных способностях. После протестантской Реформации европейские правительства начали заменять существующие системы социальной защиты, во многом обеспечиваемые Церковью, собственными светскими системами. В Британии этот процесс стартовал при королеве Елизавете I, когда в 1601 г. английский парламент принял Старый закон о помощи бедноте. Эта ранняя система, просуществовавшая до 1834 г., возлагала обязанность заботиться о бедных на отдельные приходы, давая им право финансировать эту деятельность из местных налогов. Прямую поддержку по «Старому закону» в любой момент времени получали 5–15 % британцев. Такие более широкие и интенсивные системы социальной защиты в среднем повышали когнитивные и социальные навыки населения. Эти психологические эффекты, наряду с большей независимостью от семьи и Церкви, которую дает подобная подстраховка, помогают объяснить, почему более мощные системы социальной защиты способствуют росту инноваций как в доиндустриальной Англии, так и в современном мире[717].

По мере снижения уровней недоедания и нехватки продовольствия и официальные школы, и социальные нормы по поводу грамотности могли оказывать еще более сильное воздействие на когнитивное развитие жителей доиндустриальной Европы. Как мы видели в прелюдии, протестантизм способствовал раннему распространению грамотности и школьного обучения по Европе и вынудил Церковь разработать собственные механизмы доступа к образованию. Мартин Лютер возложил бремя просвещения юношества на государство, и появившиеся впоследствии в Германии школы стали образцом для других стран. Например, в пуританской Новой Англии в 1630-е гг. местные власти открыли государственные школы и Гарвардский колледж для подготовки священников, большинству из которых предстояло служить в унитарианских общинах. Однако родители-пуритане искали способы обучить своих детей чтению, письму и арифметике и до появления школ. Кроме того, протестанты полагали, что школьное обучение необходимо и девочкам, что вело к появлению более образованных и грамотных матерей. Как опять-таки отмечалось в прелюдии, грамотность матерей оказывает особенно большое влияние на здоровье и когнитивное развитие детей[718].

В целом есть все основания подозревать, что во многих доиндустриальных европейских обществах культивировались те психологические черты, которые делали людей более изобретательными, способствуя дальнейшему развитию коллективного мозга.

Психология и инновации в современном мире

Конструкция двигателя инноваций, который привел в действие промышленную революцию, становится понятнее, если принять во внимание подспудное, постепенное развитие психологии досовременных европейцев на протяжении как минимум восьми столетий. Конечно, тут имеют значение многие экономические и географические факторы, но если в рецепте коллективного мозга Европы и есть секретный ингредиент, то это психологический набор из индивидуализма, аналитической ориентации, мышления на основе игр с положительной суммой и обобщенной просоциальности, который формировался на протяжении веков. Связь между психологией и инновациями прослеживается и сегодня.

^{Рис. 13.5. Интенсивность инноваций и психологический индивидуализм. Интенсивность инноваций выражена здесь в виде числа патентов на миллион жителей в 2009 г., а индивидуализм показан с помощью сложносоставного показателя Хофстеде, географическое распределение которого представлено на рис. 1.2[719]}

Рисунок 13.5 на основании данных о числе патентов показывает, что более индивидуалистичные страны гораздо более инновационны. Эта корреляция сохраняется даже после введения статистических поправок на различия в школьном образовании, географической широте, правовой защите, конфессиональной принадлежности и доли населения европейского происхождения или при сравнении стран только одного континента. Она сохраняется и если учитывать только высокоэффективные инновации — те патенты, на которые ссылаются другие, более поздние. Конечно, при таком анализе мы не можем быть уверены в причинно-следственной связи между индивидуалистическим комплексом и различиями в интенсивности инноваций в разных странах. Тем не менее именно такого рода соотношение мы и ожидали бы в свете всех свидетельств, увязывающих психологические особенности людей Запада с расширением коллективного мозга и большей инновационностью[720].