Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Культура исключительно важна для людей как вида. На протяжении более чем миллиона лет продукты кумулятивной культурной эволюции — сложные технологии, языки и институты — направляли нашу генетическую эволюцию, меняя не только наши зубы, пищеварительную систему, ноги и плечи, но и наши мозг и психику. Центральная роль культурных изменений означала, что поколение за поколением молодые люди должны были приспосабливать и подстраивать свои разум и тело к постоянно меняющемуся ландшафту норм совместного пользования, пищевых табу, гендерных ролей, технологических нужд (например, метательных орудий или рыбной ловли) и грамматических условностей. Вместе с тем культурная эволюция способствовала формированию арсенала мыслительных уловок, включающего ритуалы, практики социализации (например, сказки на ночь) и игры, который менял психологию таким образом, чтобы люди могли более эффективно ориентироваться в своем культурно сконструированном мире. Вследствие этой коэволюции культуры и генов для того, чтобы понять психологию людей, мы должны учитывать не только их генетическое наследие, но и то, как их разум в ходе индивидуального развития (онтогенетически) и культурно адаптировался к местным технологиям и институтам — нынешним или даже существовавшим несколько поколений назад. Таким образом, нам следует ожидать широкого диапазона разнообразных культурных психологий, соответствующих нашим не похожим одно на другое обществам. Культурная эволюция психологии — это темная материя, текущая невидимым для наблюдателей потоком на всем протяжении человеческой истории.

Чтобы дать представление о взаимодействии между институтами и психологией, я начал с рассмотрения самых древних и фундаментальных институтов нашего вида — тех, что связаны с родством и религией. Учитывая их закрепленность в эволюционно сложившейся психологии нашего вида, неудивительно, что в ходе культурной эволюции основанные на родстве институты стали основным инструментом, с помощью которого кочевые охотники-собиратели организовывали свою жизнь и далеко протягивали свои сети кооперации. Однако после возникновения оседлого земледелия необходимость контролировать территорию в условиях жесткой межгрупповой конкуренции привела к интенсификации основанных на родстве институтов, что вылилось в появление кластеров норм, которые регулировали кланы, кузенные браки, совместную собственность, патрилокальное место проживания, сегментарные родословные и культ предков. По мере масштабирования обществ в сторону увеличения наиболее успешные политические институты по-прежнему сохраняли тесную связь с родством. Даже после возникновения досовременных государств с их вооруженными силами и бюрократией, занимающейся сбором налогов, основанные на родстве институты по-прежнему доминировали в жизни элиты и более низких слоев. Благодаря всему этому современное психологическое разнообразие можно отчасти объяснить, проследив, как экологические, климатические и биогеографические факторы разными способами влияли на появление основанных на родстве институтов и государств.

Параллельно с родством религии и ритуалы также менялись в ходе длительной культурной эволюции, направленной на то, чтобы задействовать различные аспекты эволюционно сложившейся психологии нашего вида для расширения социальной сферы и поощрения кооперации в рамках больших групп. Однако появление универсализирующих религий наряду с развитием космополитических империй дало культурной эволюции новые возможности для «экспериментов» с божественными предписаниями и запретами, связанными с браком и семьей. Некоторые универсализирующие религии одобряли браки с близкими родственниками (зороастризм), в то время как другие запрещали ранее распространенные союзы, например кузенные браки или браки со свойственниками. Аналогичным образом некоторые религии разрешали мужчинам брать столько жен, сколько они хотели (или могли), в то время как другие ограничивали число жен четырьмя и требовали равенства между ними (ислам). К началу I тыс. н. э. Римская империя представляла собой арену бурной межконфессиональной конкуренции, где сталкивались старая римская государственная религия, иудаизм, зороастризм, митраизм, мешанина христианских верований и множество местных культов. В ходе этой борьбы одна из разновидностей христианства нашла необычный набор касающихся брака и семьи запретов и предписаний, который в конечном итоге превратился в брачно-семейную программу Церкви.