Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Эти ритуальные полномочия имели реальное практическое значение. В одном случае клан, владевший ритуалом, связанным с рыбалкой, наложил табу на рыболовные угодья Аватипа, из-за чего все кланы в течение семи месяцев не имели доступа к рыбе. В другом случае после того, как один юноша непреднамеренно опозорил нескольких старейшин, клан, который контролировал ритуалы инициации, решил, что виновник не будет допущен к заключительному обряду, из-за чего он фактически навсегда остался в статусе подростка (не имея возможности жениться или обрести какой-либо политический вес). Когда клан сосредоточивает в своих руках достаточно таких ритуалов, он начинает очень сильно походить на главенствующий, обретая реальное влияние, политическую легитимность (в виде могущественных предков) и священную власть[184]. Институционально закрепив неравенство кланов посредством ритуалов, Аватип встал на путь превращения в вождество[185].

Узкая дорога

Хотя Аватип может показаться весьма своеобразным примером, как антропологические, так и исторические данные свидетельствуют, что накопление ритуальных полномочий и должностей было одним из основных способов, с помощью которых одни кланы ставили себя выше других. Важно, что обособление привилегированного клана не обязательно приводит к появлению единственного наследственного правителя или вождя. Иногда главы семейств этого привилегированного клана образуют совет старейшин, который принимает решения путем достижения консенсуса. В других случаях вождь может выбираться из числа старших членов клана, особенно на время войны, но затем старейшины вновь заявляют о своих правах на власть, возвращая все на круги своя[186]. Постоянной величиной тут является главенствующий клан, а не отдельные вожди.

Благодаря возможности принимать общие для всего сообщества решения и контролировать их исполнение вождества часто имеют существенное преимущество в конкуренции с более эгалитарными обществами. Такая политическая централизация повышает уровень кооперации между кланами во время войны и способствует созданию общественных благ вроде храмов, оборонительных изгородей и рвов. Пожалуй, важнее всего то, что вождества могут сотрудничать в военном отношении для расширения своей территории. Кланы — например, в Илахите или Аватипе — могут объединяться для совместной обороны, но атакующие операции и набеги являются инициативой отдельных кланов или добровольных клановых коалиций и, таким образом, обычно привлекают относительно немного людей. Однако вождества часто обладают достаточными властными и контролирующими полномочиями, чтобы собирать для проведения военных кампаний крупные армии. Следовательно, вождества имеют тенденцию расширяться посредством завоеваний и ассимиляции, а также побуждая другие группы подражать их политической организации. Конечно, сталкиваясь с серьезной военной угрозой, окружающие общины иногда «добровольно» присоединяются к могущественным вождествам[187].

Поскольку вождества часто растут за счет завоевания или ассимиляции других сообществ, межгрупповая конкуренция часто порождает систему, в которой десятки или даже сотни общин объединены под властью целой иерархии вождей с верховным вождем на самой вершине. Завоеванные деревни могут управляться родственниками верховного вождя, включая братьев или отцов его жен. В иных случаях имевшийся в деревне главенствующий клан остается у власти и начинает заключать браки с кланом верховного вождя[188].

Несмотря на свой размер и политическую иерархию, простые вождества, которые я описал, по-прежнему оставались скорее семейными предприятиями. Если не считать рабов (да, там обычно имелись и рабы), большинство жителей могли проследить свое родство с вождем в рамках социальной сети, состоящей из кровных и брачных уз. Такое положение дел сохранялось до тех пор, пока члены главенствующего клана продолжали брать в супруги всех остальных. Настоящая социальная стратификация возникла, только когда верхний слой перестал заключать браки с нижним. Это изолировало представителей верхнего слоя и дало им возможность утверждать, что они в корне отличаются от выходцев из низов — обладают божественным статусом, во всем превосходят остальных и являются достойнейшими из людей. С точки зрения психологии это позволило элите стать (то есть заявлять, что она стала) отдельной категорией с особыми атрибутами и привилегиями[189].