Самые страшные войска

До субботы оставалось ещё четыре дня, и я начал ремонтировать МАЗ ударными темпами. У меня был шанс сделать его к субботе и уехать в свой гарнизон, пусть потом Хаппонен ищет меня на Хапе. Хм, почти каламбур.

Надо ли говорить, что в субботу утром мой МАЗ к бою и походу был готов. И я побежал в штаб за документами, военным билетом и маршрутным листом для проезда в погранзону. В комнате начштаба Киричко, куда я пришёл за ними, уже стоял какой-то молоденький лейтенант из новоиспечённых, только с училища, и канючил:

– Что у вас за служба, что у вас за порядки... Меня, целого лейтенанта, солдаты посылают, куда подальше. Любой прапорщик у них имеет больший авторитет, чем я: офицер, целый лейтенант. Нельзя ли перевестись в другой гарнизон, товарищ капитан, куда-нибудь в город...

– Сынок, – ответил ему начштаба, – не жалуйся, служба везде трудна. И солдаты везде одинаковы, куда их не целуй – всё равно везде у них будет задница. Посылают тебя, говоришь? Это ещё не беда, вот если б ты к ним в лес (он кивнул на меня), на Хапу попал, там тебя солдаты не только посылали бы, но и в морду давали, такие там отморозки служат. И гарнизонная гауптвахта там будет очень далеко, а солдаты – вот они, рядом. Ты в тайге будешь один на один с ними. Знаешь, как там говорят? «Закон – тайга, медведь – прокурор». Пойми, офицерские погоны, офицерская форма и хромовые сапоги сами по себе не дадут тебе ни авторитета, ни уважения. Ты сам, как личность, должен быть авторитетом для солдат. И ты или станешь таким, настоящим офицером, или сломаешься.

Я быстро получил все нужные документы и побежал в гараж. Уже на КТП меня тормознул начмед, держащий в руках какую-то стеклянную бутыль.

– Ты куда, на Хапу?

– Да.

– Я поеду с тобой.

– Дык, скоро ж автобус с офицерами поедет. Может лучше вам с ним, там удобнее? А у меня и печка не работает, холодно. А на улице – минус сорок, замёрзнете, товарищ лейтенант.

– Нет, я с тобой поеду.

Всё ясно. Начмед вёз в нашу медсанчасть регулярную норму спирта. Потому и не поехал с офицерами, знал, чем это закончится.

Но я продолжал его отговаривать:

– Машина только с ремонта, не обкатана, может сломаться по дороге. Рискованно это.

– Но тормоза в ней есть?

– Есть!

– А это самое главное, остальное – пустяки!

– Да только вот воздушную систему на морозе прихватывает, так что тормоза всё равно не будут работать.

– Ничего, доедем...

– Ладно, садитесь.

Но сразу на Хапу уехать не получилось. Следующим меня тормознул главмеханик майор Густин.

– Ты на Хапу?

– Да!

Надеюсь, он не захочет тоже со мной поехать. Не люблю ездить с командирами, тем более в другой гарнизон. Без них можно к магазину подъехать, купить чего-нибудь съестного. А то и подзаработать, подвезти чего кому.

– Подъезжай к складу, воин, там тебе погрузят насос для вашей котельной. У вас на Хапе водяной насос сломался, роты уже неделю без отопления, в казармах лёд на полу.

Вот это новость! Впрочем, я б всё равно не сменял родную мне Хапу на Софпорог, тем более, что здесь мне грозила губа, если не уеду сегодня. Хаппонен свою угрозу не забудет, можно не сомневаться. Гнусный это мужик, рассказывали – он и на офицеров стучал своему политначальству, и даже получал за это в морду от комбата.

Наконец, насос погрузили, а теперь – газу! И на Хапу, домой. Надо же, за год с лишним службы казарму домом стал называть. Да так он и есть, по сути.

Сердце чуть не выпрыгивало у меня из груди, когда я, наконец-то, отъехал от комбината в сторону Старого Софпорога. Поскольку печка в моём чаморочном МАЗе не работала, да и не было её отродясь, то пришлось опустить оба боковых стекла, чтоб не заиндевело от дыхания лобовое стекло. И это при минус сорока на улице! Впрочем, мне было жарко, гидроусилитель руля тоже не работал, исправного насоса в гараже для меня не нашли. Ну и плевать, мне на этом самосвале больше не работать, после рейса я перейду в лесоповальную бригаду. Мослать вручную баранку тяжёлого МАЗа – не самая лёгкая работа, и вскоре от меня пошёл пар, несмотря на мороз. Я посмотрел на начмеда. Лейтенант потихоньку закрывал окно, из которого на него дул морозный воздух. Лобовое стекло тут же покрывалось морозными узорами, я протирал его рукавицей и сердито говорил лейтенанту, чтобы он не закрывал боковое окно. Он соглашался, опускал стекло, а потом снова потихонечку поднимал его.

Наконец, мне надоело бороться с инеем на стекле и уже за погранпостом я сказал медику:

– Что у вас в бутыли – спирт?

– А тебе то что за дело? – сердито так ответил.

И я начал грузить его:

– Ну, вы слыхали про спиртовые антиобледенительные системы? Спиртом поливают обледеневшие поверхности самолёта, и он испаряется вместе со льдом.

– И что?

– Ну так, я уж забодался стекло протирать. Если б мне глотнуть спирта и дышать им на лобовое стекло, то иней на него бы не садился.

– Ты что! Ты ж за рулём!