Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса

«Мы с сожалением узнали, что мистер Шерлок Холмс, известный частный детектив, сегодня утром стал жертвой смертоносного нападения, оставившего его в опасном состоянии. Точные подробности пока не известны, но случилось это, видимо, около двенадцати часов на Риджент-стрит перед «Кафе Ройал». В нападении участвовали два человека, вооруженные палками, и мистер Холмс получил повреждения головы и тела, по мнению врачей, крайне серьезные. Его отнесли в больницу на Чаринг-Кроссе, а затем он настоял, чтобы его отвезли домой на Бейкер-стрит. Напавшие на него преступники были как будто прилично одеты и ускользнули через «Кафе-Ройал» на Глассхаус-стрит позади него. Без сомнения, они принадлежат к тому криминальному братству, которому столь часто приходилось страдать от деятельности пострадавшего».

Нет нужды говорить, что я, едва пробежав заметку глазами, уже вскочил в кеб и помчался на Бейкер-стрит. В передней я столкнулся с сэром Лесли Оукшоттом, знаменитым хирургом. У тротуара его ждала коляска.

– Непосредственной опасности нет, – сообщил он. – Скальп в двух местах рассечен, и на теле несколько порядочных синяков. Пришлось наложить несколько швов. Был сделан укол морфия, и необходим полный покой, но разговор не долее нескольких минут не возбраняется.

Получив это разрешение, я проскользнул в затемненную комнату. Страдалец не спал, и я услышал свое имя, произнесенное хриплым шепотом. Шторы были на три четверти опущены, но луч солнца под косым углом падал на забинтованную голову раненого. Белизну повязки нарушало багряное пятно. Я сел рядом, поникнув головой.

– Все в порядке, Ватсон. К чему такой унылый вид? – пробормотал он слабым голосом. – Все не так плохо, как кажется.

– Благодарение Богу!

– Я немного эксперт в драке на палках, как вы знаете. И большинство ударов принял на свою. Только вот со вторым из них я не совсем совладал.

– Что я могу сделать, Холмс? Конечно, подослал их этот проклятый мерзавец. Только скажите слово, и я спущу с него его чертову шкуру!

– Добрый старый Ватсон! Нет, тут мы ничего сделать не сможем, разве что полиция их схватит. Но они хорошо подготовили себе путь к отступлению. В этом мы можем не сомневаться. Погодите немного. У меня есть свой план. В первую очередь надо преувеличить мои раны и травмы. У вас будут наводить справки. Не жалейте красок, Ватсон. Вряд ли я протяну больше недели, сотрясение мозга, бред – ну, словом, что хотите! Не бойтесь переборщить.

– Но сэр Лесли Оукшотт?

– Все в порядке. Я позабочусь, чтобы он видел меня с самой худшей моей стороны.

– Что-нибудь еще?

– Скажите Шинуэллу Джонсону, чтобы он хорошенько припрятал девушку. Эти красавчики теперь займутся ею. Они, конечно, знают, что она помогала мне. Раз уж они посмели напасть на меня, то маловероятно, что они позабудут про нее. Медлить нельзя. Займитесь этим сегодня же вечером.

– Отправлюсь сейчас же. Еще что-нибудь?

– Положите мою трубку на тумбочку. И туфлю с табаком. Отлично! Приходите каждое утро, и мы будем планировать нашу кампанию.

В этот вечер я договорился с Джонсоном, что он поселит мисс Уинтер в каком-нибудь тихом предместье и последит, чтобы она никуда не выходила, пока опасность не минует.

На протяжении шести дней публика оставалась под впечатлением, что Холмс пребывает на пороге смерти. Сообщения о его состоянии были крайне мрачными, и газетные заметки выглядели более чем зловещими. Мои постоянные визиты убеждали меня, что все обстоит далеко не так плохо. Его крепкий организм и целеустремленная воля творили чудеса. Он поправлялся стремительно, и порой я подозревал, что на самом деле он чувствует себя гораздо лучше, чем показывает даже мне. В его характере была особая секретность, которая содействовала множеству драматических эффектов, но даже его ближайшего друга заставляла гадать, каковы его планы на самом деле. Он доводил до крайности аксиому, что опасность не угрожает только тому, чьих замыслов не знает никто, кроме него самого. Я был самым близким ему человеком, и все же я всегда сознавал недоговоренность между нами.