Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса

Прекрасный дом и сад указывали, что барон Грюнер, как и сказал сэр Джеймс, человек весьма богатый. Длинная подъездная аллея, обсаженная по обеим сторонам лавровыми кустами, выводила на широкое, усыпанное гравием, квадратное пространство, украшенное статуями. Дом был построен южноафриканским золотопромышленником в дни великого бума, и длинное низкое здание с башенками по углам, хотя и было архитектурным кошмаром, выглядело внушительно благодаря своим размерам и солидности постройки. Дворецкий, который мог бы украсить скамью епископов в Палате лордов, впустил меня и передал заботам облаченного в плюш лакея, который проводил меня к барону.

Он стоял перед большим стеклянным шкафом, помещенным между окнами, содержавшим часть его китайской коллекции. Дверцы шкафа были открыты. Когда я вошел, барон обернулся, держа в руке коричневую вазочку.

– Прошу, садитесь, доктор, – сказал он. – Я оглядывал мои собственные сокровища и прикидывал, в состоянии ли я еще их пополнить. Этот маленький образчик времен Тан, датируемый семнадцатым веком, возможно, вас заинтересует. Уверен, вы никогда не видели более изящной работы или более чудесной глазури. Минское блюдечко, которое вы упомянули, у вас с собой?

Я бережно распаковал блюдечко и вручил ему. Он сел за письменный стол, пододвинул лампу и начал рассматривать блюдечко. Желтый свет озарял и черты его лица, так что я мог не спеша их изучить.

Он, бесспорно, был поразительно красивым мужчиной. Красота его славилась по всей Европе вполне заслуженно. Роста он, правда, был среднего, но прекрасно сложен и грациозен. Лицо смуглое, почти восточное, с большими темными томными глазами, бесспорно способными неотразимо чаровать женщин. Волосы и усы цвета воронова крыла, причем усы короткие, с закрученными кончиками и тщательно нафикстуарены. Черты лица – правильные и приятные, если не считать прямой линии узкогубого рта. Если мне когда-либо доводилось увидеть рот убийцы, то я видел его теперь перед собой: жестокий, неумолимый разрез над подбородком, крепко сжатый, свирепый и ужасный. Ему не следовало отделять губы от усиков, ведь рот этот был сигналом об опасности, которым его снабдила природа в предостережение его жертвам. Его голос ласкал слух, а манеры были безупречными. По его виду я дал бы ему немногим больше тридцати, хотя впоследствии выяснилось, что ему было сорок два года.

– Замечательно, поистине замечательно, – сказал он наконец. – И вы говорите, что у вас их шесть в наборе? Меня, однако, озадачивает, что я ничего не слышал о столь великолепных образчиках. В Англии мне известно только одно такое, а оно никак не может быть выставлено на продажу. Будет ли нетактичным, доктор Хилл Бартон, если я спрошу, откуда оно у вас?

– А это так уж важно? – спросил я с самым беззаботным видом, какой только сумел себе придать. – Вы видите, что оно подлинное, а что до цены, я удовлетворюсь оценкой эксперта.

– Такая таинственность! – сказал он, и на миг в его темных глазах вспыхнуло подозрение. – Имея дело со столь ценными предметами, естественно, хочешь знать о покупке все. Оно, бесспорно, подлинное, в этом у меня никаких сомнений нет. Но предположим… Я обязан принять во внимание любую возможность. Предположим, потом выяснится, что у вас не было права его продавать?

– Я гарантирую вам, что ничего подобного случиться не может.

– В таком случае возникает вопрос: чего стоит ваша гарантия?

– Ее подтвердят мои банкиры.

– Ах, так! И тем не менее вся эта сделка кажется мне крайне необычной.

– Вы можете согласиться или нет, – сказал я равнодушно. – Я сделал предложение вам первому, так как полагал, что вы знаток. Но мне будет нетрудно обратиться к кому-нибудь еще.

– Кто вам сказал, что я знаток?

– Мне известно, что вы написали книгу на эту тему.

– Вы ее читали?

– Нет.

– Бог мой! Мне становится все труднее что-либо понимать! Вы знаток и коллекционер с очень ценным предметом в вашей коллекции, и все же вы не потрудились ознакомиться с единственной книгой, из которой узнали бы истинное значение и ценность того, чем обладаете! Как вы это объясните?

– Я очень занятой человек. Я врач с большой практикой.

– Это не ответ. Если у человека есть увлечение, он ставит его на первое место, какими бы ни были его другие занятия. В своем письме вы указали, что вы знаток.

– Так и есть.

– Можно ли мне задать вам несколько вопросов, чтобы проверить вас? Я обязан сказать вам, доктор – если вы и правда доктор, – что ваш визит выглядит все более и более подозрительным. Я бы спросил вас, что вы знаете об императоре Шому и как вы соотносите его с Шосо-ин вблизи Нары. Бог мой, это ставит вас в тупик? Скажите мне что-нибудь о северной династии Вей и ее месте в истории керамики.

Я вскочил с кресла в притворном гневе.

– Это нестерпимо, сэр, – сказал я. – Я пришел сюда сделать вам одолжение, а не подвергаться экзаменовке, будто школьник. Мои познания в этом предмете, возможно, уступают только вашим, но, разумеется, я не стану отвечать на вопросы, задаваемые в столь оскорбительной форме.