Самые знаменитые святые и чудотворцы России

Во время своего служения в Ростове святитель совершал многочисленные поездки по епархии, что было делом не вполне обычным для того времени. Не раз он ездил в Ярославль — второй по значимости город епархии. Ростовский летописец приводит поразительный факт: как-то митрополит за сутки прошел расстояние от Ростова до Ярославля (больше пятидесяти километров), отслужил обедню и тут же пешком отправился в обратный путь. Святителю часто приходилось разговаривать с людьми, многие из которых далеко не готовы были принимать петровские преобразования. Так, однажды в Ярославле к святителю подошли двое неизвестных ему людей и спросили: «Владыко святый, как ты повелишь? Велят нам бороды брить по указу государеву, а мы готовы головы наши за бороды положить». Святитель несколько удивился вопросу и в свою очередь спросил бородачей: «Что отрастет — голова ли отсеченная или борода обритая?» Те, помолчав, отвечали, что борода отрастет, а голова нет. «Так и вам лучше не пощадить бороды, которая, десять раз обритая, отрастет, чем потерять голову, которая, раз отсеченная, уже не отрастет никогда, разве в общее для всех воскресение из мертвых», — отвечал Димитрий. Однако когда он пришел в свою келью, разговор этот возобновился с другими недовольными указом Петра об обязательном брадобритии; многие полагали, что, обрив бороду, потеряют образ и подобие Божие. Митрополит должен был увещевать их, что образ Божий и подобие не в лице человеческом состоят, но в невидимой душе. Впоследствии он написал особое рассуждение «Об образе Божии и подобии в человеце», которое несколько раз было напечатано по повелению Петра I.

Еще больше огорчений доставляли святителю споры со старообрядцами, с которыми он впервые столкнулся в Ростовской епархии. Результатом борьбы с раскольниками стала книга «Розыск о брынской вере» (по названию Брынских лесов, в которых укрывались многие из главных учителей раскола), написанная святителем уже в последние годы жизни (книга эта была завершена в 1709 году). Обличение раскола святым Димитрием было настолько резким, что впоследствии старообрядцы ставили его имя рядом с именем патриарха Никона.

«Розыск о брынской вере» — не единственная книга, задуманная Димитрием в Ростове, но единственная доведенная им до конца. Так, для того, чтобы заняться ею, ему пришлось отложить работу над составлением «Летописи, сказующей деяния от начала мира бытия до Рождества Христова» (известной также как «Летописец келейный»). Летопись должна была представлять собой краткую церковно-библейскую историю и предназначалась для людей, не имевших Библии, которая в России была доступна лишь немногим. «Помню, что в нашей малороссийской стороне, — писал сам Димитрий, — трудно сыскать Библию славянскую и редко кто из духовенства знает порядок историй библейских, что когда происходило: для того я бы хотел издать здесь краткую библейскую историю, книжицу не очень большую, чтоб всякий мог дешево купить». Работа, однако, была доведена лишь до 4600 года от Сотворения мира. (По принятой в то время хронологии, Сотворение мира и Рождество Христово разделяли 5508 лет.) Намеревался святитель составить также сочинение о святых и святынях Ростова, а также толкование к Псалтири. Однако расстроенное здоровье мешало ему закончить все эти произведения. «Рада душа в рай, грехи не пускают, — писал он с присущим ему мягким, с оттенком грусти, юмором. — Рад писать — здоровье худо. Чего мне, бессильному, надеяться? Страх смерти напал на меня. А дело летописное как останется? Будет ли охотник приняться за него и довершить? Не жаль мне ничего, да и нечего жалеть: богатства не брал, денег не накопил, одного мне жаль, что начатое книгописание далеко до совершения».

Пост, молитва, христианское смирение, нищелюбие, милостыня, готовность заступиться за обиженных — все эти христианские добродетели были в полной мере присущи святому Димитрию в течение всей его жизни. Однажды, когда святитель служил литургию в ростовском соборе, в церковь донеслись крики некоего несчастного, которого пытали на площади. Димитрий послал к воеводе, стоявшему в храме, с просьбой прекратить истязание. Тот отказал — и тогда святитель ушел из церкви, прервав богослужение.

О себе же святитель отзывался всегда с великим смирением и нарочитым пренебрежением. Вот, например, его слова из письма к другу, иноку Феологу, справщику Печатного двора в Москве: «Несмь таков, якова же любовь твоя непшует (разумеет. — Авт.) мя быти. Несмь благонравен, но злонравен, обычаев худых исполнен и в разуме далече отстою от разумных; буй (дерзок, неразумен. — Авт.) есмь и невежа; а светение мое есть едина тьма и прах. Молю же братскую твою любовь помолитися о мне Господу, свету моему, да просветит мою тьму, и изыдет честное от недостойнаго».