Самый большой подонок

Затем он быстро зашагал по узкому асфальтовому тротуару, не решившись испытать свои не уступающие в блеске «Волшебному зеркалу» мокассины на грубом булыжнике мостовой. Кругом было безлюдно, всё будто вымерло. Эдуард взглянул на часы: стрелка приближалась к двум часам пополудни.

Мальчик стоял у росшего на углу громадного кряжистого вяза, ожидая Лоренса. Эдуард взял его за руку, и они повернули налево – на тихую улочку, куда сквозь сплошной зелёный свод, образованный столетними тополями, вязами и липами, с трудом пробивались отдельные солнечные зайчики. Булыжная мостовая здесь выглядела ещё более старинной и ухоженной, чем у автомобильной парковки. Тускло блестевшие булыжники почему-то напоминали полузакопанные в землю человеческие черепа.

Мужчина и мальчик двинулись вдоль высокого чугунного забора уникальной старинной работы. Понять, что за ним находится, было совершенно невозможно из-за буйной зелени. Справа же, как знал Лаврентьев, располагались небольшие пансионаты и санаторий для сердечников. Коттеджи и приземистые одноэтажные корпуса прятались за общим решётчатым, в цвет зелени, деревяным забором, за которым разросшиеся кусты акации, сирени, жасмина и шиповника стояли такой плотной и непроходимой стеной, что делали присутствие изгороди излишним. Эдуарду стало гораздо легче дышать в дурацком дакроне, потому что повсюду лежала тень, а воздух был напоён изумительными ароматами лета.