Самый черный день

День в целом был посвящён знакомству с бандой, к которой Слава теперь присоединился с подачи Никеля. Новичок, вызвавший обморок у Малого, считавшегося парнем не робкого десятка, да ещё и сын друга Никеля, вызвал одобрение у Гризли и Домкрата. Впрочем, Домкрат не забыл укорить Никеля в том, что «нам, б…., лишний рот не п….. как нужен». В общем, Слава был принят, пусть пока и без клички — мужики решили подождать, пока он себя проявит, и уже потом придумать ему прозвище.

Оказалось, что банда собиралась завтра проводить серьёзную операцию по захвату одного из домов, в котором, как выразился Домкрат «ё….. буржуи еды на 10 лет вперёд имеют, а народу, б…., и полбанки не дают». У них уже был готов план штурма. Состоял он в следующем: разбиться на две группы — одна, в составе Никеля, занимала позицию в здании напротив буржуйского дома и отвлекала противника снайперским огнём, пока вторая группа (то есть Домкрат, Гризли и Малой) заходила в дом с другой стороны и брала его штурмом. План чуток изменили — в первую группу добавили Славу, который должен был прикрывать Никеля огнём из ружья. Самому Славе это показалось странным, потому как из его ИЖа, бывшего пятизарядным и полуавтоматическим, трудно было кого-либо прикрывать. Ему показалось, что Никель зачем-то бережёт его от боя.

За дневным знакомством с группой и подготовкой к завтрашней операции последовал разговор у костра. Говорили о многом, от автобиографических рассказов до философских вещей типа того, что станет с людьми через десяток лет. Зашла речь и об отце Славы:

— Да, ребят, мы все очень скоро деградируем. Тем более, те, кто были настоящими людьми, умирают один за другим. Взять хотя бы его отца, — тут Никель показал рукой в сторону Славы, — он был Человеком с большой буквы. Это благодаря ему мы таки остановили тех мусоров, — случай, о котором говорил Никель, произошёл год назад в августе, в первые месяцы Этого. Тогда бывшие сотрудники городской полиции, как люди организованные и имеющие доступ к оружию, терроризировали весь город, вымогая у его жителей еду и расстреливая людей направо и налево, иногда даже не имея на это повода. Имели место и расстрелы своих же, бывших полицейских, несогласных с террором. Именно Григорий Кузнецов, устав постоянно бояться оставить жену и сына одних, объединил таких же уставших мужиков против произвола. Вооружённая ружьями и травматами толпа вломилась в здание прокуратуры, расправившись с бывшими там бывшими ментами и освободив тех, кого там держали в качестве заключенных. Внешность и голос Григория с тех пор знало почти всё мужское население города, а вот имя только немногие, среди которых был и Никель.

— И вот, погиб, неделю назад, — продолжал он, — ушёл за провизией и не вернулся.

— Не повезло мужику, — вставил Домкрат.

— Не повезло? Он был лучше нас, потому и погиб. Он был слишком хорош для этого дерьма, — ответил Никель.

— Ты думаешь, смерть — это награда? С х… ли? Неее, там будет та ещё пое…. за все наши грехи. Я лучше здесь поживу подольше.

— Поживёшь подольше? Ага, и грехов подкопишь…

— Так чо, б… мрём молодыми? Слышь, Малой, как тебе такое предложение,?

— Никак. У меня ещё планы есть… — отозвался Малой.

— Планы… А ты посмотри на них, Домкрат. Они может и молодые, но навидались уже такого, что давно не дети. А вы раньше хотели побыстрее повзрослеть, ребят? — снова включился в беседу Никель.

— Да. Я хотел побыстрее сдать на права. Да и от родителей свалить… — радостно улыбнувшись, наверное, в первый раз за сегодня, сказал Малой.

— А я никогда не хотел быть взрослее. Может, потому, что все взрослые, которых я уважал, были детьми, то есть, детьми в душе, понимаете? Я и сам хотел остаться ребёнком, — добавил Слава.

— Да… только вот не сбылось, — медленно сказал Никель, погружаясь в раздумья.

— И хорошо, — вдруг послышался глухой низкий голос, — останься ребёнком, ты б сейчас с нами здесь не сидел… — это был голос Гризли, вернувшегося с караула. Домкрат пошёл на смену.

Вечерние разговоры продлились до темноты. Как только стемнело, все тут же легли спать. Правда, нормально поспать не удалось — каждые два часа двое человек (ночью только Домкрат дежурил один) отправлялись на ночное дежурство. После смерти отца Слава уже больше недели не дежурил ночью. Впрочем, утром он проснулся с чувством того, что всё могло быть гораздо хуже.

Глава 5