Самый чувственный год

Мои глаза щиплет, я стискиваю зубы, сглатываю. Я нахожусь в общественном месте, сейчас не время для слез, но я в замешательстве, сбита с толку.

— О чем ты думала, Кэтрин?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

Я подпрыгиваю, когда глубокий, сексуальный протяжный звук резонирует во мне, мои глаза расширяются, когда я поворачиваюсь на стуле.

— Эдвард!

Не верю своим глазам. Пульс учащается, во рту пересыхает.

Неужели ему обязательно все время быть столь чертовски сексуальным?

— Что ты?… Почему?… Как ты узнал, что я буду здесь?

И откуда эта косноязычная школьница в период влюбленности?

— У меня свои способы.

И наверняка все они связаны с наличными, которых у него огромное количество.

— Держу пари, это так. И ты здесь, потому что?…

Он молчит, я вопросительно приподнимаю брови. Наверное, не только мне трудно подобрать слова.

— Я здесь, чтобы увидеть тебя.

— Констатируешь очевидное?

В его глазах полыхнул огонь, мое сердце подскочило к горлу. Не стоит его дразнить.

— Я имею в виду…

— Я хочу извиниться.

— Ты? — Я хмурюсь. Неужели не расслышала? — Ты — что?

— Я хочу извиниться.

Теперь он говорит, как робот. Я по-прежнему не уверена, что понимаю его правильно.

— Ты хочешь извиниться?

— Да.

— Ты?

Он издает какой-то сдавленный, раздраженный звук, от которого тянет рассмеяться.

— Пожалуйста, не усложняй все еще больше.

— Больше? Прошу прощения, Эдвард. Тебе что, сделали лоботомию вчера?

Он мгновенно хмурится и надувает губы. Это отвлекает меня. Я продолжаю смотреть на него. Извиниться? Наверное, это хороший знак.

Он глубоко вздыхает и засовывает руки в карманы.

— Я был в шоке. Понятия не имел, что бабушка собирается это сделать.

— А ты думаешь, я знала?

У него между бровями появляется \/-образная морщинка. У меня возникает нелепое желание разгладить ее.

— Ну! А разве нет?

— Боже, нет! А если бы знала, попросила бы изменить завещание.

Намек на улыбку на его губах. Я жажду широкой ухмылки, легкого смешка — чего угодно, что указывало бы на то, что Эдвард, которого я когда-то знала, все еще где-то там.

— И пришлось бы выслушать много всяких слов.

Я тихо фыркаю, меня наполняют горько-сладкие воспоминания.

— Она всегда умела сказать то, что нужно, чтобы заставить меня подчиниться.

— Ну, если ты попирала правила.

— Говорит парень, который всегда следовал каждому правилу.

— С тех пор я изменился.

— Я вижу.

И я позволяю взгляду скользнуть по нему. И не волнует, что я пожираю его глазами. Я хочу поглотить его. Хочу, чтобы он горел так же, как я. Чтобы мое присутствие пробудило к жизни ту его часть, которой наслаждались женщины из Интернета. Я заставляю себя снова посмотреть ему в глаза, заметив ответный огонь, который мне удалось спровоцировать.

— Это извинение. Я все еще жду.

Он усмехается. Это ему не идет. Зато он становится прежним. Я поджимаю губы, сдерживая улыбку.

Он откашливается и резко кивает.

— Мне очень жаль, Саммер. У меня было время поразмыслить и прочитать письмо, которое оставила бабушка. Ты-то прочитала свое?

Он замечает его на столе, я качаю головой.

— Пока нет. Прочитаю, когда буду готова.

— Ясно.

Повисает пауза, и я понимаю, что он обдумывает мою реакцию, эмоции. Я переключаю его внимание.

— Итак, ты прочитал письмо?

— И не согласен ни с тем, что она сделала, ни с тем, что написала в письме, но это ее последняя воля, и я буду уважать ее до определенного момента.

— До определенного момента? — тупо повторяю я, гадая, что бы это значило. — Мы правда будем жить вместе? — Мое сердце бешено колотится.

— Да. И чем скорее мы сможем все обсудить, тем лучше.

Я молчу. Это какое-то безумие.

— Так что поехали со мной.

— Что? — Меня накрывает паника. — Куда? С тобой?

— В поместье. По пути можем поговорить.

— Но я… Когда?

— Сегодня днем.

— Но…

Дыши, Саммер, дыши.

Это слишком рано. У меня не было достаточно времени, чтобы подумать.

Он наклоняется ближе ко мне. Я чувствую запах его одеколона, тот заполняет меня, будоражит чувства.

— Но — что?

— Это далековато отсюда.

— И?… Уверен, провести путешествие со мной не такая уж ужасная перспектива.

По спине пробегает дрожь, я улавливаю намек на насмешку в его словах.

— Когда-то мы наслаждались обществом друг друга, Саммер. Уверен, мы можем, по крайней мере, быть вежливыми в течение этого промежутка времени.

Не могу удержаться от смеха.

— Это должно сделать твое предложение более привлекательным?

Он криво улыбается:

— Нет, не думаю. Но уверен, что, если мы объединимся и поедем вместе, это каким-то образом поможет планете. Я ведь знаю, как сильно ты об этом заботишься.

Я таращусь на него. Он что, читал обо мне? Или Кэтрин ему что-то рассказывала? Что он знает? Что видел? Что попало в СМИ? Митинги протеста — наверняка. Странный арест — возможно. О боже, мои щеки пылают, я опускаю голову, чтобы он ничего не заметил.

— Отлично. Когда выезжаем?

— Я заеду за тобой в два.

— Отлично.

— Отлично.

Неловко.

Он застыл на месте. Решаюсь спросить:

— Что-то еще?

— Нет. — Он отмирает. — Увидимся позже.

Он поворачивается, чтобы уйти, но колеблется. Мое сердце подпрыгивает. Что теперь?

Он оглядывается на меня, в его глазах появляется любопытный блеск.

— Между прочим, я не такой.

— Не такой?