Самый долгий день нашей жизни (СИ)

Через полчаса «Рено» был уже у ворот отеля. К тому времени Роджер почти пришел в себя и даже пытался поддерживать подобие беседы — рассказал, что путешествует с подругой, что она сейчас, должно быть, находится в номере, и с ним все будет хорошо. Когда Клаудия спросила, не нужно ли кому-нибудь позвонить, он задумался на мгновение и лишь затем, нахмурив брови, покачал головой.

Поблагодарив свою благодетельницу, Роджер выбрался из машины и, не обращая внимания на изумленный персонал, прошел прямо к себе в номер. Доминик на месте не оказалось — видно, она и вправду решила пройтись по местным магазинам.

Роджер сел на край кровати. Позвонить… ему и вправду было необходимо позвонить. Только одному человеку в мире — Фредди.

Если бы сегодня он сгорел в этой треклятой машине, Фред… он бы всю оставшуюся жизнь корил себя за ту дурацкую ссору. Нельзя так! Какая глупость!..

Дешевка.

Было невероятно стыдно за свои брошенные в гневе слова. Что за ребячество, боже правый! Фредди просто жил своей жизнью — такой же хрупкой, как и его собственная. Минута — и тебя нет. Сегодня от него могла остаться только горстка пепла.

Нестерпимо хотелось просто услышать его голос. Им обязательно нужно помириться — не потом, не в будущем, а именно сейчас. Мы живем только сейчас. Каждый день жизни, каждый миг может оказаться последним. Нельзя коллекционировать обиды и размолвки, что если шанса все исправить уже не представится?

Роджер снял трубку и набрал номер лондонской квартиры Меркьюри. Только бы Фред был дома! И лучше всего один, без своих идиотских приятелей.

Несколько гудков. Длинных, нестерпимо длинных гудков…

— Алло. Я слушаю! Говорите. — Трубку снял Фредди. Господи, спасибо!

Роджер ответил не сразу. Потребовался миг между ударами сердца, чтобы совладать с нахлынувшим волнением.

— Фред, привет…

— Роджер, что случилось? — Фредди был удивлен внезапным звонком. Понятное дело…

— Фред, я… Прости меня за те слова, прости! Нельзя так больше… Фред… — По щекам потекли слезы — Роджер даже не чувствовал их.

— Дорогой, что с тобой? Ты там? Что стряслось, говори!

Меркьюри было трудно обмануть. Подсказала ли интуиция, или дрожащий голос Роджера выдал его, а может, и то, и другое разом, только Фредди сразу почувствовал: что-то неладно.

— У меня сейчас машина сгорела, — произнес Родж на едином дыхании.

— Как сгорела? Какая машина?

— «Феррари». Тут, в Италии, купил. Не знаю, что произошло. Она просто взяла и загорелась. Прямо на трассе. Фред, прости меня, я дурак. Главное, что ты живой…

Роджер и сам понимал: все это звучит так, будто у него истерика, но ничего не мог с собой поделать. Его голос то и дело срывался.

— Родж, ты цел? Только говори, ежик, не пропадай!

— Я успел выскочить. А машина упала с обрыва. Был взрыв. Еще бы пара секунд, и я бы тоже… Фред, ты простишь меня? Я не должен был… не имел права тебе тогда, в Ванкувере…

— Ежик, — голос на другом конце провода вдруг зазвучал очень громко, внятно, даже жестко. Роджеру показалось, что, будь Фред здесь, тот бы хорошенько его встряхнул. — Забудь сейчас же про дурацкий Ванкувер! Ты ранен?

— Ерунда, пара царапин. Клаудия добросила меня до отеля. Это одна итальянская женщина, она по-английски хорошо говорит. — Как-то не особо складно ответил Роджер. И добавил вновь: — Так ты меня простишь?

— Где Доминик?

— Наверное, в магазине. Она собиралась. Фред…

— Роджер, дорогой я уже давно простил. Все хорошо. Лучше скажи, ты сильно напугался?

— Да. То есть, поначалу как-то нет, а потом очень… Фред, я подумал, как же так? Ты же мой лучший друг, а я наговорил тебе… такое. А если бы я не выпрыгнул? Ты… ты бы так и не узнал, как мне жаль…

— Эй, Роджер! Роджер! Не надо. Ты тоже мой лучший друг. Самый лучший. Я люблю тебя, ежик. Все хорошо. Не переживай. Сейчас придет Доминик, и все встанет на свои места. Ты скоро приедешь домой, мы начнем записывать альбом. Меня Рид зовет к себе. Хочет, чтобы я дал интервью одному парню из «NME». Вы-то все по курортам разъехались, а мне за вас отдуваться… Ты тут, Родж?

— Да тут, просто… Спать хочется. Там скорую вызвали, мне что-то вкололи. Наверное, от этого…

— Вот и хорошо. Хуй с ней, с твоей «Феррари». Ты уже почти миллионер, купишь себе еще. Главное, жив остался… Сейчас спокойно ляжешь в кровать, поспишь — и все пройдет.

Хлопнула входная дверь — вернулась Доминик с кучей пакетов.

— Дорогой, ты что уже вернулся? Я не видела машины… — Она осеклась, заметив Роджера с заклеенной ссадиной на виске, в разодранной рубахе и джинсах, испачканных пылью и кровью. — Что случилось? Что с тобой, Родж?

— Фред, тут Дом пришла… — прошептал он в трубку.

— Хорошо. Ты позволишь мне с ней переговорить? Не заревнуешь, нет?

Только теперь Роджер поднял взгляд на Доминик.

— Тебя Фредди. Зачем-то…

Та, бросив пакеты у порога, подошла к телефону.

— Алло. Привет, Фредди. — Было ощущение полной ирреальности происходящего. Ее любимый мужчина весь в синяках и ссадинах. Не самое подходящее время, чтобы вести светскую беседу с его друзьями.