Самый долгий день нашей жизни (СИ)

Роджер наконец заснул. Джон полежал пару минут рядом, всматриваясь в лицо старого друга в тусклом свете одного из ночников — откинувшись на подложенные под спину подушки, тот дышал ровно и глубоко, его грудь мерно поднималась и опускалась. Все как должно быть. В какой-то момент Джон поймал себя на том, что он, всматриваясь в полутьме, ловит каждый вздох.

Сон не шел. Да еще и Брайан куда-то запропастился…

Стараясь двигаться очень осторожно, Джон слез с кровати, поправил одеяло, заодно поплотнее укрыв Роджера, и потихоньку вышел из спальни. Он прошел до конца коридора, спустился по лестнице.

Из кухни не доносилось ни звука, хотя свет по-прежнему был включен.

— Брай, ты тут? — Джон заглянул посмотреть, не прошел ли у Брайана «приступ Золушки». В кухне царила чистота. Перемытая посуда громоздилась у мойки. На столе было прибрано, все приборы на своих местах. Брая не было.

Пожав плечами, Джон прошел в гостиную. Тут тоже горел свет и было так же пусто. Со стола убрано, мебель в порядке, плед аккуратно сложен на подлокотнике широкого дивана. Подушки выстроились в ряд на диванах и креслах. Несколько стульев стояли вокруг стола, на одном — аккуратной стопкой лежали вещи Роджера, которые Джон, когда раздевал Тейлора, бегло свернул и кинул в кресло.

— Брай, ты где? Блин, тебе бы цены не было как домработнице!

Тишина.

— Да что же это такое! То один помирает, то другой куда-то пропал. — Джону стало неуютно до мурашек. Потоптавшись у порога и убедившись, что и тут Брайан навел полный порядок, он уже решил было посмотреть, не пошел ли тот в туалет или не подался спать в какую-нибудь гостевую комнату, как вдруг услышал хлопок входной двери.

Джон вышел в холл. Осмотрелся. Никто не зашел. Вероятнее всего, Брайан вышел из дому — его пальто исчезло с вешалки.

— Бля, что тут творится! Ну куда он собрался глухой ночью!

Схватив куртку, Джон выскочил на крыльцо. Брайан сидел на нижней ступеньке. Фонари были выключены. Холодную ночь освещала лишь такая же холодная и туманная луна.

— Брайан, что случилось? Тебе… тоже плохо? — Джон поежился. Снаружи похолодало еще сильнее. Пар вырывался облачками изо рта. Холод пробирался под тонкую пижаму, и куртка, наскоро наброшенная на плечи, спасала мало.

— Джон… — Брайан повернул к нему лицо, какое-то особенно бледное и безжизненное в лунном свете.

— Я уже сорок лет как Джон. Спасибо, что напомнил, блядь. Что произошло? Говори толком!

— Джон, я такой мудак! Я… — Брайан вдруг закрыл лицо руками. Его плечи беззвучно затряслись.

— Час от часу не легче! Что, блядь, за собрание институток? Брайан! — Джон подошел к нему и схватил за локоть. — Вставай! Жопу отморозишь и… все остальное. Анита точно не обрадуется. Пошли в дом. Успокойся и объясни, какая херня тебе в голову влетела. Если бы ты был мудаком, я б давно это понял и с тобой на одном поле бы не сел. А я с тобой за все эти годы три пуда соли съел и три цистерны пива выпил. Так что, не придумывай понапрасну! Давай, Бри, поднимайся… — Джона захлестывало отчаяние. Этого еще не хватало! Только-только его немного отпустило после случившегося с Роджером, а тут на тебе! У Брая истерика, как у принца Датского с ПМС.

Брайан вытер рукавом лицо и стал медленно подниматься на ноги.

— Пошли. Раз уж повыть на луну ты все равно не даешь… Похоже, мне тоже не помешает то успокоительное. Хотя вряд ли оно поможет. Дикки, я только сейчас понял, что в тот момент, когда Фредди стоял у пропасти, я… блин, это я его подтолкнул! Понимаешь? Я это сделал! Сука идиотская, какой я придурок! Джон, как мне теперь жить, а?

***

Все вышло как-то само собой. Пока Джон помогал Роджеру подняться, Брай взялся убирать посуду в гостиной; привычка, чтобы кругом был порядок, еще с детства определяла многие его поступки. Брайана ужасно раздражал бардак. Возможно, потому-то его поначалу и тянуло в точные науки? А музыка — высший порядок и хаос, существующие в полной гармонии, — затянула еще сильнее.

Безусловно, никакой веской причины изображать из себя Золушку сейчас у него не было. Уж с чем с чем, а с прислугой в доме их вредного барабанщика все было отлично. Завтра уборщица, которая приходила ежедневно, прибрала бы все, как надо, но сама мысль, что они оставили после себя срач, была неприятна.