Самый яркий свет

— Это, так сказать, наше переосмысление «Киллингвора»[78] англичанина Стефенсона. Ох, не просто было чертежики-то добыть, — захихикал Степан Иванович. — Кое-что улучшили, быстро построили. И стало понятнее, как делать надо, а как не надо.

— И как надо? — спросила я, разглядывая механическое чудо.

Три пары колес несли на себе деревянную бочку, скрывающую котел и машину, высокая труба смотрела в крышу зубастым краем. Сверху расположились паропроводы, а открытая будка сзади приветливо открывала извозчика всем дождям и ветрам.

— Надо… многое наши умники передумали. И первый «Блюхер» того же Стефенсона изучили. Там он ведущие колеса соединил зубчатыми колесами. Было много шуму, мало толку, грелось все и ломалось. Потом на цепь поменял.

Я живо представила себе эти странные решения и помотала головой:

— Там такая сила давит, что только шатуны! Цепь растянется быстро, а то и лопнет.

Вяжницкий вздохнул.

— Вот поражаюсь, Александра Платоновна. Умом понимаю, что Мани Ваш Вам знания дарует, но все одно не по себе. Инженер учится, я пытаюсь тоже разбираться, но не хватает образования. Правы Вы — шатуны сами на чертежах наших видели. И тут они, — показал Степан Иванович на мощные балки.

— И мне учиться надо, — призналась я. — Господь не дарует ленивому.

— Господь? — удивился управляющий. — Я думал, Вы манихейка.

— Конечно, манихейка, — показала ему фаравахар. — Мани — пророк, первый учитель. Но он открыл людям истину от Господа. В христианстве он сродни Иисусу, которого вы почитаете как одно из проявлений Бога. В нашей вере он только пророк, вошедший в Свет. Я хочу проехаться на этом чуде.

Вяжницкий хмыкнул и просил обождать. Вернулся быстро, сообщив, что паровоз подготовят, топка еще горячая, но все одно потребуется не менее часа. Пока же предложил обойти остальную территорию.

Развернулся здесь papá знатно: помимо трех корпусов земли отвел для завода с солидным запасом. Планом была предусмотрена даже собственная церковь для рабочих, которые пока ютились в Малой Колпине, потеснив крестьян. Тридцати домишек деревни было явно мало, порой случались и драки с местными мужиками, так что гатчинскому голове пришлось даже выделить нескольких городовых для поддержания порядка.

Везде пройтись не получилось, поскольку грязи вокруг собралось предостаточно. Болотистую местность активно осушали, но недавние дожди сделали свое дело. За спиной как два крыла маячили Аслан с Андреем. Сегодня первый открыто нес на поясе шашку и пистолет, а второй нацепил на плече ружье. Успели даже перекусить из узелка, собранного утром Танькой, как дали знать, что паровоз готов к показу.

Ворота с трудом открылись, и сначала из них вырвался шум, пар и дым, из которого и явился он!

Черный, округлый нос показался из клубов, равномерное пыхтение вызвало неприличные ассоциации, а плавно двигающиеся шатуны породили совсем постыдные мысли. Но — такова, наверное, моя натура, потому что в этот паровоз я именно что влюбилась до дрожи внизу живота!

— Обратите внимание! — крикнул Вяжницкий. — Пар выходит через дымовую трубу! В первом паровозе господин Стефенсон их разнес, и топке не хватало тяги! Мы до такого оригинального хода додумались сами, но он подтвердил правильность решения на практике! Пар утягивает за собой дым, добавляя тягу!

Паровоз остановился рядом с нашей компанией. Аслан недоверчиво подобрался, Андрей осматривал диковину с интересом, а Степан Иванович представил извозчика.

— Ульян Пахомов, наш лучший машинист. Из Ваших крепостных!

«Машинист» — правильное слово! — низко поклонился мне. Он промямлил, что счастлив прокатить барышню, но просит быть очень осторожной и держаться изо все сил. Охранники помогли подняться и, конечно же, устроились рядом. В будке стало совсем тесно, зато выпасть точно не получится.

— Готовы?! — весло гаркнул Ульян. — Эх, прокачу-с!

Сдвинул ручку, что-то подкрутил, и паровоз принялся плавно набирать ход. «Чухание» становилось все более частым, кусты вдоль колесопровода ускорялись с каждой секундой. Восторг заполнил меня от пяток до самой макушки, я слилась с механизмом всей душой, ощущая его напряженную работу. О, как же несовершенен он был! И как прекрасен в своем стремлении к скорости!

Мою радость совсем не разделял Аслан. Черкес вцепился в перильце до белых костяшек. Заметив мой насмешливый взгляд, охранник подобрался и безуспешно постарался изобразить отвагу. Но сдался и крикнул, что шайтан ведет эту повозку, и лично он ей не доверяет. Андрей улыбался и глядел по сторонам.

Мы проехали версты три, когда Ульян сбавил ход, а потом и вовсе остановил паровоз.

— Дальше не пойдем, барышня. И пара не хватит, и стройка впереди, пути прокладывают еще. Так что теперь задом пятиться станем.

— А можно мне править? — жалобно попросила я.

— Отчего же, если барышня хочет. Сейчас объясню все. Вот тут открываете продувной клапан, чтобы выгнать всю воду из цилиндров. Теперь ручку пара… да, так… Смотрим, чтобы теперь вода перестала с паром выходить, вот, теперь клапан закрывайте. Тормоза тут убираем. И снова ручку. Поехали!