Самый яркий свет

Строй заколебался, уже послышались возгласы об обмане и сокрушение о гибели полковника, кто-то начал спорить, и я почти упустила момент, в который Павел выхватил пистолет. Что удивительно, он совсем не отреагировал на мое озарение, словно и не было в его нутре никаких страхов, вот только пока колесо замка его оружия еще проворачивалось, высекая искру, я упала на колено, одновременно вскидывая свой револьвер. И мой выстрел раздался раньше.

Из облака дыма нырнула вправо, и оказалась на линии прицела Муравьева-Апостола. Подозреваю, что ничего лично ко мне он не имел, но своей речью я слишком высоко подняла ставки, теперь он не мог бы отговориться незнанием или непониманием мотивов Пестеля. А, может быть, и имел бы такую возможность, но отмел ее, решившись на свой ход. Не знаю, что сподвигло меня упасть и откатиться обратно в клубы сгоревшего пороха, вот только место, где я только что была. пронзила пуля, улетевшая на ту сторону Фонтанки. Руки сами собой привели оружие в боеготовность, провернув барабан. Осталось три патрона.

Один хотелось потратить на штабс-капитана, но он исчез из поля зрения, зато обнаружился Пестель со вторым пистолетом. Теперь он выстрелил первым, благо увидела его я слишком поздно. Горячий свинец обжег мне скулу, но теперь и Павел с разряженным стволом был как на ладони. Я спокойно взяла его на мушку и нажала на крючок. Грохнуло, и несостоявшийся правитель России, если верить его отцу, повалился на деревянный помост. Перезарядка револьвера заняла буквально секунду, пальцы уже сами знали, что делать.

От семеновцев донеслись крики и пальба, лязг железа и чей-то утробный вой. Разглядеть там что-то не представлялось возможным, да и недосуг было бы сейчас пытаться оценить диспозицию. Мост затянуло искусственным туманом, в котором сейчас ищет моей смерти штабс-капитан Муравьев-Апостол. Поэтому лучшим решением стало побежать к одной из башенок слева, попытавшись там укрыться. И надо же такому случиться, что именно в ней я нос к носу столкнулась со своим супостатом.

Сергей Иванович никаких куртуазных манер проявлять не возжелал. Заряженного пистолета при нем больше не оказалось, поэтому он решил проткнуть меня шпагой, уверенный в безоружности ненавистной освещенной. Едва рассеялся дым от грохнувшего выстрела, Муравьев-Апостол, так и не сказавший за все это время ни слова, предстал передо мной, стоя на коленях, зажимая рану в пробитом животе. Глядя мне в глаза, он силился подняться на ноги и дотянуться клинком, успев ухватить мою ногу!

Я спокойно провернула барабан и наставила ствол на штабс-капитана.

— Бросайте шпагу и сдавайтесь!

Вжих! — скрежетнуло железо по перилам, когда он попытался ударить, но ослабевшая рука подвела.

— Последний шанс Вам даю! Сдавайтесь!

Обер-офицер лейб-гвардии Семеновского полка Сергей Муравьев-Апостол все также молча замахнулся для нового удара.

Последняя пуля покинула револьвер и отбросила штабс-капитана от меня. Он завалился на спину, выказывая удивление от столь необычного и подлого оружия, прервавшего его жизнь.

Топот позади заставил вздрогнуть, так как поменять барабан на тот, в котором остался еще один патрон, я никак не успевала. Но в дыму проявились три фигуры: Андрей, Аслан и Тимка. Они подхватили меня под руки и потащили прочь, подальше от шума битвы на той стороне моста.

— Что там происходит? — крикнула я, вырываясь.

— Семеновцы друг друга мутузят. Кажется, офицеров порешили, а теперь спорят, как сдаваться будут.

— Это без меня уже. Надоело все! Хочу шампанского и Сержа!

Глава 20

Меж тем на том берегу продолжалась суета. Бунтовщики столпились возле грязно-желтого дома княгини Белосельской-Белозерской[106] и о чем-то яростно ругались. На нашей же стороне войска продолжали стоять ровными рядами с настороженными ружьями.

— Корнета я Вам не обещаю, а вина попробуем найти, — сказал услышавший мой возглас Аракчеев. — Александра Платоновна, иногда мне очень хочется Вас убить, вот ей-Богу! Это что Вы такое вытворяете? Устроили тут… даже не знаю, как это обозвать.

— Но красиво вышло, — улыбнулся Ростопчин.

Макаров же промолчал, не стал высказывать свои замечания в присутствии большого начальства.

Я же была настолько опустошена, что даже не стала возмущаться, ведь сами отправили меня на «переговоры», закончившиеся стрельбой и дракой.

Очевидно, семеновцы к чему-то все же пришли, потому как принялись споро выстраиваться. Один из преображенских майоров нервно оглянулся, проверяя готовность своих солдат открыть огонь, но на мосту появился одинокий унтер-офицер, перешедший на уставной шаг на его середине. Аракчеев достал из-под полы епанчи пистолет и взвел курок. Федор Васильевич положил свою руку поверх длани графа, удерживая того от поспешных действий.

— Ваши Сиятельства! Разрешите обратиться! Фельдфебель лейб-гвардии Семеновского полка Арсений Федоров!

— Ну, обращайся, фельдфебель, — мрачно разрешил Алексей Андреевич.

— Бунт полка подавлен собственными силами-с! Зачинщики убиты при оказании сопротивления!