Самый красивый из берсальеров. Ведите себя прилично, Арчибальд! Счастливого Рождества, Тони! Наша Иможен

— Быть может, Гажан дружил с кем-нибудь из коллег и держался с ним откровеннее, чем с другими?

— Не думаю… Он был весьма замкнутым человеком… К тому же ваш предшественник уже расспрашивал всех инженеров и, по-моему, не добился никаких результатов. Все случившееся, конечно, прискорбно, но какой смысл пережевывать бесцельные сожаления? Нам остается лишь попробовать смягчить последствия предательства и надеяться, что в следующий раз те, кому поручено охранять ученых, выполнят свою задачу более добросовестно. А теперь прошу прощения, месье Лиссей, но у меня масса работы…

Короче, милейший директор выставлял меня за дверь.

В крошечном предбаннике, где сидела личная секретарша Турнона, тихая женщина лет сорока, во-видимому ничуть не опечаленная тем, что уже успела изрядно обрасти жирком, я подмахнул расписку, как того требовал директор, и, разумеется, не упустил случая поговорить.

— Ваш шеф всегда такой?

— Какой?

— Неужели он и вправду так безразличен ко всему на свете и относится к посетителям, как к назойливым мухам?

Женщина улыбнулась:

— Месье Лиссей, я зарабатываю тут восемьсот франков в месяц, а потому не имею права на особое мнение о начальстве или по крайней мере не должна высказывать его вслух.

Неглупая у Турнона секретарша!

— А вы мне нравитесь, — невольно вырвалось у меня.

— Жаль, что вы не пришли сказать мне об этом лет двадцать назад… — И она без малейшего перехода добавила: — Меня зовут Сюзанна.

Это сообщение погрузило меня в некоторую растерянность, и, признаюсь, я довольно глупо брякнул в ответ:

— Очень красивое имя…

Банальность ответа явно удивила секретаршу.

— Вы находите?

— Вне всяких сомнений.

Я прикусил губу, потому как едва не ляпнул, что так звали мою маму. А секретарша, полуприкрыв глаза, пробормотала себе под нос:

— Мне нравится имя Тони… очень оригинально…

Что это, попытка вскружить мне голову? Какая нелепость! И я, поблагодарив Сюзанну (раз уж ее так зовут) за любезность, начал тихонько пятиться, но не успел переступить порог, как секретарша подала новую реплику:

— Надеюсь, мы еще увидимся? Вы мне куда больше нравитесь, чем ваш коллега!

Может, она все-таки дура или хочет намекнуть, будто знает нечто такое, о чем на работе сказать нельзя? Любопытно… И я снова подошел к ее столу.

— Так вы видели Тривье?

— Разумеется… Он, как и вы, приходил к месье Турнону.

— Сюзанна… Бертран Тривье был моим лучшим другом… вот уже десять лет… до сих пор не могу поверить, что его больше нет… Я должен поймать того, кто убил Бертрана!.. Вы можете мне помочь?

Прежде чем ответить, секретарша долго смотрела на меня своими большими и печальными, как у коровы, глазами.

— Вы… вы, должно быть, умеете любить… — проникновенно заметила она. — А ваш друг вообще не обратил на меня внимания. Мне показалось, что он воспринимает меня как часть обстановки этой комнаты… И в этом он был глубоко неправ, месье Лиссей… Секретарша, много лет проработавшая в одной фирме, волей-неволей узнает немало интересного…

— Например, о Марке Гажане?

— В частности, и о нем…

Я, от волнения вцепившись в столешницу, нагнулся к самому лицу Сюзанны.

— Послушайте… Я думаю, нам имеет смысл обсудить все это подробнее…

— Возможно.

— И где я могу найти вас после работы?

— Я живу на улице Траверсан, у самой площади Мокайю на… четвертом этаже, слева. Жду вас после восьми вечера… Может, вы отведете меня куда-нибудь поужинать?

Я не успел ответить, поскольку месье Турнон, выскочив из кабинета, бесцеремонно вмешался в наш разговор. Похоже, его так и трясло от ярости.

— Сюзанна! Это… это постыдно!.. Отвратительно! Так бросаться на шею первому встречному! И в следующий раз, когда вам вздумается разыгрывать столь смехотворные сцены соблазнения, будьте любезны хотя бы выключить интерфон! Не заставляйте меня слушать ваши глупости!

Я расстроился, что стал невольной причиной этой грубой выволочки, однако Сюзанна, судя по всему, отнеслась к упрекам шефа с невозмутимым хладнокровием. Когда Турнон, окончательно выдохшись, наконец умолк, секретарша вскинула на него глаза.

— Ты чертовски действуешь мне на нервы, Эрнест, — спокойно заметила она. — Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет?

Месье Турнон, по всей видимости, хотел разразиться новой гневной речью, но запнулся, искоса поглядел на меня и, покраснев до ушей, исчез в кабинете.

— Ревнует, — все так же спокойно пояснила секретарша.

— Так я и подумал. И все-таки в следующий раз вам лучше бы и в самом деле выключить интерфон.

Она пожала плечами:

— Если б вы только знали, до какой степени мне на это наплевать!