Самый красивый из берсальеров

— Нет, я знала только, что где-то здесь, в Италии, живет брат моей матери. Лет в пятнадцать Серафино удрал из родительского дома и нанялся юнгой на корабль, капитан которого не особенно строго соблюдал правила. С тех пор никто из нас не имел о нем никаких известий. Сама я ни разу не видела дяди. Тем не менее несколько месяцев назад он написал мне и сообщил, что жив, хотя и стоит одной ногой в могиле, а кроме того, просил прощения, что не может оставить мне состояние, поскольку у него есть незаконнорожденный сын, Нино Регацци, и наследником по справедливости должен стать он. А чтобы я простила и не таила обиды на своего, в сущности, призрачного родственника, Серафино прислал великолепные брильянтовые серьги, те, что сейчас на мне. С ними меня и положат в гроб, когда настанет время встречи с дядей, которого я так и не повидала на этой земле…

— И вас нисколько не уязвило известие, что наследство попадет в другие руки?

Синьора Росси тихонько рассмеялась — так смеются очень старые и уставшие от жизни люди.

— Это в моем-то состоянии, синьор комиссар?

— А как вы распорядитесь дядиными миллионами теперь, когда они все же перешли к вам?

— Обеспечу безбедную старость Паскуалине, а остальное распределю между благотворительными обществами.

— Вы прочитали о смерти берсальера в газете?

— Да… меня это страшно потрясло… особенно потому, что и дядя умер совсем недавно… Подумать только, бедняга даже post mortem[55] лишился радости исправить прежние ошибки… Господь порой бывает очень суров, синьор комиссар… Счастье еще, что Серафино скончался, не догадываясь, как ненадолго переживет его сын!

Больная закашлялась, и Тарчинини с тревогой подумал, не подцепит ли он тут микробов. Не хватало еще привезти их в Верону и заразить малышей! Комиссар встал и начал прощаться.

— Благодарю вас, синьора, за то, что вы меня приняли… Должно быть, это стоило вам немалых усилий. Но я, честное слово, не догадывался, что вы так измучены…

Она вяло махнула рукой в знак того, что все это уже не важно.

— До свидания, синьора, желаю вам сил и мужества…

— Grazie tante[56], синьор комиссар.

Дребезжащий звонок оповестил Паскуалину, что ей пора проводить гостя. Ромео в последний раз поклонился хозяйке дома и уже собирался последовать за служанкой, как вдруг вспомнил замечание мэтра Серантони насчет бурной реакции наследницы на его телефонный звонок. Тут что-то явно не вязалось. И комиссар вернулся к вдове.

— Прошу прощения, синьора, но мэтр Серантони сказал мне, что сегодня утром, когда он сообщил вам о наследстве, вы ответили резкостью, довольно удивительной, если учитывать обстоятельства…

Синьора Росси снова издала жалкий, надтреснутый смешок.

— У мэтра Серантони богатое воображение… Одна из его бабок была актрисой… Поэтому он не может отказать себе в удовольствии разыграть комедию и наговорить всяких нелепостей, лишь бы порисоваться и привлечь внимание собеседника. Правда, по его мнению, всегда недостаточно драматична. Я сказала только, что мэтр мог бы сам предупредить меня о смерти Нино Регацци, а не ждать, пока я узнаю об этом из газет, и добавила, что такая бестактность с его стороны меня поражает.

Медленно поднимаясь вдоль виа Савойя, Тарчинини смутно чувствовал, что от него ускользнула какая-то мелочь, но никак не мог сообразить, какая именно. Лишь одно казалось бесспорным: синьора Росси так слаба, что, вопреки утверждениям нотариуса, не могла грубо разговаривать по телефону. Но действительно ли нотариус так склонен к преувеличениям?.. Комиссару не терпелось проверить, насколько рассказ мэтра Серантони о ночных неприятностях соответствует истине. Если, к несчастью, выяснится, что он солгал, придется заново изучать и эту версию убийства берсальера. И неожиданно Тарчинини сообразил, что совсем не испытывает прежней уверенности в том, что солдата убил Анджело Дани.