Самый красивый хулиган

Аня записала точное время в заметку, чтобы потом быстрее найти нужный фрагмент. Потом подумала и написала в общий чат, что они отсмотрели видео на флешке и там есть доказательства.

– Я написала ребятам.

– Хорошо. Дальше смотреть не будем?

Аня пожала плечами. Она там все уже видела, но, если Эрику было любопытно, она не против, чтобы он посмотрел всю запись. Тем более это поможет еще ненадолго отсрочить разговор. Она никак не могла решиться посмотреть на Эрика. Ей казалось, что напряжение, висевшее в воздухе, можно потрогать руками.

Они сидели рядом на диване, старательно избегая касаться друг друга и глядя на замершее изображение на экране. Эрик сжимал в руках мышку, а Аня пощипывала обивку дивана, гадая, о чем думает Эрик. Радуется, что все прошло хорошо? Злится на нее? А может…

– Получается, Настя была права, – тихо сказала она. – Все прошло так, как она сказала.

– Какое счастье, что Настя такой великий стратег, – саркастично ответил Эрик. – Если бы у них с Юрой родился ребенок, он бы захватил этот мир. У него бы были мамины глаза и ум и папин сучий характер.

– Не надо злиться на Настю. Она старается сделать так, чтобы всем было хорошо.

– Почему тогда мне так тошно от ее выходок?

Эрик знал, что не прав. Что злится не на Настю, которая в стиле их матери пыталась его защитить, не на Аню, которая согласилась на ее авантюру по той же причине, и даже не на Юру, который подставил его, сделав пешкой в своей игре, совершенно с ним не считаясь.

Он злился на себя за то, что производит впечатление пассивного бесхребетника, который не даст сдачи, не разозлится, что за его спиной что-то мутят, и вообще проявляет характер только в виде истерик, которые уже давно ни Настя, ни их мать не воспринимают всерьез.

За то, что все вокруг считают нужным его защищать, хотя он об этом не просил, и вполне может сам за себя постоять.

Его достало, что никто не считается с ним и его мнением.

Эрик повернулся к Ане, четко понимая, что должен сейчас встать и уйти, потому что так будет правильно. Потому что нельзя делать все, что тебе в голову взбредет, и оправдывать это тем, что делал во благо. Тем более когда тебя настойчиво просили этого не делать.

Он смотрел на ее задорно вздернутый нос и острый подбородок и понимал, что она всегда будет упрямо поступать так, как считает нужным. Скользнув взглядом по капризно изогнутым губам, Эрик осознал, что она вечно будет выкручивать ему руки. А когда Аня обернулась к нему и его глаза встретились с ее, он понял, что никуда не уйдет.

Потому что она всегда чувствует, когда он на нее смотрит. Потому что в ее взгляде было что-то, от чего перехватывало дыхание.

Он резко подался вперед, сжимая пальцами точеное плечо. Аня встрепенулась, но не отстранилась, наоборот, потянулась к нему, зачем-то закрыв глаза. Ее ресницы дрожали, а губы призывно приоткрылись, словно она ждала, когда он ее поцелует.

Эрик продолжал смотреть на нее, поглаживая тонкую шею подушечкой большого пальца. Взгляд его зацепился за вырез на форменной рубашке: сегодня Аня не застегнула верхнюю пуговицу. Или она расстегнула ее, когда они зашли домой? Почему-то это вдруг показалось важным, и Эрик залип, пытаясь вспомнить.

Она сделала это для Юры? Или для него? А может, просто расслабилась, вернувшись со смены?

Он провел пальцем вдоль выреза, едва касаясь кожи, и расстегнул еще одну пуговицу. А потом еще одну. Черная ткань разъезжалась в стороны, открывая красивую грудь, прикрытую тонким кружевом. Эрик потянул его вниз, обнажая остро торчащие соски и проводя по ним пальцами.

Все его движения были медленными и плавными, а прикосновения почти невесомыми, но Аня все равно едва дышала, тая под умелыми пальцами музыканта. Ужасно хотелось дотронуться до него, но Эрик мягко отстранил ее руку.

– Я сам, – тихо сказал он, расстегивая еще одну пуговицу.

Аня кивнула, по-прежнему не открывая глаз. Так все ощущалось четче, острее, даже голос Эрика звучал как-то по-другому. Он расстегнул последнюю пуговицу и потянул рубашку с ее плеч, чуть сильнее надавливая на тонкую кожу. А может, Ане только так казалось, потому что темнота обостряла восприятие.

– Тебе нравится? – шепот Эрика обжег ее шею, а потом он провел языком по чувствительной коже за ухом.

В горле так пересохло, что Аня снова кивнула вместо ответа. Эрик довольно усмехнулся, а потом чуть надавил ей на плечи.

– Ложись.

Аня послушно легла на спину, замерев в предвкушении. Эрик положил ее ноги себе на плечи и стал медленно гладить ее бедра прямо через колготки, то вполне безобидно скользя пальцами где-то над коленом, то пошло проводя ладонью у нее между ног.

Эрика возбуждало то, как Аня доверялась и отдавалась ему, позволяя делать все, что он захочет. Он гладил ее между ног, чувствуя, как тонкие колготки становятся влажными от его прикосновений, и ему хотелось разорвать их и взять ее прямо сейчас. Но он сдерживался, потому что ему нравилось смотреть, как Аня сжимает пальцами обивку дивана и выгибается ему навстречу, но не решается просить о большем.