Самый лучший комсомолец

Преисполнившись, вошел в много лет старательно прокуриваемое, словно покрытое тонким слоем табачного пепла, крайне бедненько обставленное в стиле «алкаш сельский, не до конца опустившийся» жилище вора с громким прозвищем Капкан. Как и положено, являл он из себя высокого, тщедушного лысого мужика с полным ртом «рыжья» и татуировками по всему телу — сидит на табуретке за столом в одних трусах, бедолага, руки в наручниках лежат на столешнице. Рядом — двое «родных» дядей и БХССник.

— Здравствуйте, гражданин Капкан, — сразу перешел я к делу, уселся напротив и спросил. — Вам с пионерами общаться не западло?

— Не западло, — фыркнул он. — Да не о чем!

— Сдаете ухоронки, общак, и я организую вам пост лесничего где-нибудь очень далеко в Сибири. Старушку в пару найдем вам, будете в уюте да достатке на фоне природы старость коротать, а не в этой халупе, — обвел руками крайне удручающую обстановку, заметив деловито пробежавшего по стене таракана. — Будете куролесить — заменим на расстрел, вас в тюрьме все равно за общак зарежут. Ну а откажитесь — расстрел сразу.

— Это че за пионер вообще? — обратился пациент к Андрею Викторовичу.

БХССник демонстративно проигнорировал. Я показал корочку.

— Это ты вот этим фраеров «раскалываешь»? — гоготнул вор, наконец-то подтвердив понимание ситуации. — Мне твоя ксива до одного места, пионер.

— Понимаю, — вздохнул я. — Тогда придется пойти по долгому и очень трудному для всех присутствующих пути.

— Слышь, мусор, вы че, пионеров запугивать учите?

— Дядь Петь, дядь Вить…

Ворюга гоготнул.

— …Андрей Викторович, Виталина Петровна, я — хороший человек с твердыми моральными ориентирами, и, простите за нескромность, вы все это хорошо знаете.

— Знаем, Сережка, — благожелательно кивнул дядя Петя.

Заранее согласованная заготовка же!

— И мне все, что произойдет дальше, не принесет ни малейшего удовольствия. Я — совершенно не садист, и у меня большой уровень эмпатии. Людей, извините, чувствую — иначе книжек и песен хороших не напишешь. Но этот воняющий гражданин с удивительно холеными ногтями, — указал на пациента. — Совершенно очевидно виновен и совершенно очевидно знает многое. Разумеется, времена Лаврентия Павловича Берии давно прошли, и система, как никогда, должна уметь прощать, но ведь прощение нужно заслужить! Гражданин Капкан, очень ваш прошу — расскажите все по-хорошему, — жалобно попросил грустный мальчик пожилого вора.

— Вы вообще, красные, попутали? — прошипел ворюга и бахнул наручниками по столу.

— Виталина Петровна, у вас вроде были пассатижи? — спросил я.

— Есть, — кивнула Вилка и достала из сумочки новенький экземпляр с покрытыми синей изоляцией ручками.

— Спасибо. Дядя Петя, дядя Витя, я не в праве просить вас подержать руки не желающего вставать на путь исправления гражданина Капкана, но очень прошу вас зафиксировать его понадежнее. Все происходящее — целиком и полностью на моей совести и под мою ответственность.

— Да чего уж там, — буркнул дядя Витя, и они с коллегой надежно прижали руки вора к столу.

— Что вы делаете?! — добавил реализма Андрей Викторович.

— Гражданин Капкан — шмыг, — на глазенках выступили слезы, дрожащие руки поднесли пассатижи к синим от татуировок рукам вора. — Если вы нам все не расскажете, мне придется вырвать вам ногти.

— Я на эту ху*ню не поведусь! — энтузиазма мое предложение не вызвало.

— Зачем вы так? — расстроился я. — Теперь, если я не сдержу слово и не вырву вам хотя бы один ноготь, товарищи сочтут меня, как это у вас говорят, «фуфлометом». Извините, так потерять лицо я себе позволить не могу. Итак…

Стальные губы сомкнулись на холеном, почти полусантиметровой длины ногте указательного пальца вора. Для надежности упершись в стол ногой, роняя слезы, я начал тянуть.

— Стой! — вякнул багровый от комплекса ощущений вор, осознав, что никто не шутит. — Я расскажу!

— Вы уж расскажите, пожалуйста, — с неподдельным облегчением отложил я пыточный инструмент и вытер слезы.

Андрей Викторович с довольной рожей достал из-за дивана невидимый мне прежде бобинный рекордер с микрофоном, из портфеля — кучу бумаги и пяток ручек, я покачал головой на вопросительный взгляд Вилки — нафиг нам-то записывать? — и частично освободившийся от гнета кровавого режима и севший поудобнее вор Капкан начал вещать.

Когда он закончил, пленка сменилась пять раз, из машины была принесена дополнительная бумага, а маленькая стрелка на пыльных почти до неразборчивости ходиках перевалила за тройку.

— Мне обязательно в Грузию ехать? — спросил я Виталину.

— Нет конечно, у нас все есть, — с улыбкой погладила она меня по голове.

— Донеси меня тогда до гостиницы, — прикрыв глаза, я опустился на ее мягкие, теплые руки и отрубился.

Вернувшись в Москву на следующий день, вечером вместе с семьей посмотрел в программе «Время» снятие с должности и арест Первого секретаря ЦК КП Грузии Василия Павловича Мжаванадзе и назначение его преемником Эдуарда Амвросиевича Шеварнадзе. Колесо истории повернулось снова!

* * *