Самый лучший комсомолец

— Потому что нужны навыки! — гордо ответила девушка.

Утка была ошпарена, ощипана, разобрана на запчасти и пущена в суп, к овощам, вермишели, и, «для нажористости», двумя банкам куриной тушенки. Стало только лучше — ну а толку с этой утки на такую толпу?

Заев основное блюдо чаем с сухарями с изюмом, отправились по нехоженным местам. В сердце — легкий трепет: молодость — это здорово! Вот я на Черном море — и вот уже на Колыме. Легок на подъем, полон энтузиазма, полезен. Ну разве не молодец?

— Лемминг! — обратила мое внимание Виталина на рыскающего в выступающих из земли корнях сосны худого (после зимы-то) черно-желтого грызуна.

— Потешный! — оценил я. — Давай покормим.

— Да он мхом да травой питается, — просветил бестолкового ребенка не желающий останавливаться Антип Иванович. — Лемминги вообще никогда не голодают — конкретно этот, например подъедает еще зимние запасы.

Ладно, он взрослый, ему виднее.

Бледное, дающее совсем немного тепла солнышко поднялось над кронами деревьев, и я расстегнул куртку и сдвинул шапку на затылок. Ручей, вдоль которого мы шли, разлился до полутора метров ширины, Антип Иванович отправил товарища аспиранта промыть немного гальки, а мы сели пить чай из термоса. Передышка — это хорошо даже с учетом того, что товарищи взрослые, демонстративно не спрашивая моего мнения, установили регламент в десять минут отдыха на каждый час пути. Вот эта остановка — «бонусная», можно снять ботинки и подтянуть носки.

— Ничего! — не удивил вернувшийся Матвей Ильич, разочарованно махнув лотком.

— Отрицательный результат — тоже результат, — философски заметил его научный руководитель, и мы пошли дальше.

Десяток баек, большой привал, заодно — пробная промывка. Пусто. Подкрепились сухарями обычными, со шпротами, добили содержимое термосов, и отправились искать золото в других местах.

Усталость росла, уверенность в собственной правоте падала. Страхов и опасений — ноль: никто и не рассчитывал, что я что-то найду, а книжка будет сразу по возвращении в Москву. Восемь промывок, солнышко скрылось за деревьями, и мы остановились на ночлег на подходящей, относительно ровной, поляне.

— Предлагаю пройти еще половину дня, а потом возвращаться назад, — видя мой грустный вид, выдал ребенку конфетку Антип Иванович.

— Спасибо, — поблагодарил я, помыл миску из-под перловки с тушенкой (Вилка тоже устает) и полез в палатку спать — устал.

Настроение у всех с утра было, так сказать, профессиональным — надо доделать дело и спокойно идти домой. Пошли доделывать.

До обеда — ничего, а потом Виталина шикнула нам:

— Ждите здесь!

Достала из рюкзака кобуру с ПМом, навесила на себя и убежала в заросли на противоположной стороне ручья.

— Матвей Ильич, проверьте, пожалуйста, ручей, — интеллигентно попросил доктор наук, пока мы рассаживались на бревна.

— Я тоже дым почуял, — похвастался дядя Петя, не предпринимая попыток последовать за Вилкой.

Немножко за нее волнуюсь. Подождали.

— Нашел! — с громким, ликующим воплем прибежал к нам аспирант, немножко споткнулся об дяди Петино…

— Тихо ты!

…и показал нам дрожащие от холода, мокрые руки, в которых блестела парочка крошечных самородков.

— Поразительно! — восхитился Антип Иванович.

— Антип Иванович, не демаскируйте нас, пожалуйста, — показал разницу в отношении дядя Петя.

— Извините, — смущенно перешел на шепот геолог. — Это еще далеко не месторождение, молодой человек, но, тем не менее, теперь есть смысл искать дальше.

— Я понимаю! Спасибо большое, Матвей Ильич! — поблагодарил я рабочую силу.

— Да ладно, че ты, — шепотом отмахнулся он и присел на бревнышко.

— Есть смысл еще здесь мыть? — спросил доктор наук.

— Есть, — грустно подтвердил аспирант и пошел мыть еще.

— Я бы помог, но кто будет волков отгонять? — спросил его в спину совестливый дядя Петя.

— У всех своя работа, — философски заметил Антип Иванович.

Посидели, послушали как легкий ветерок гуляет в ветвях. Где-то кто-то очень противно вякнул, и все, кроме дяди Пети, вздрогнули. С другой стороны раздался треск ветвей, мужское:

— Ах ты сука!

И Вилкино металлическое в ответ:

— Заткнись и иди, падаль!

Неизвестный проникся и вышел к нам. Заросший, шапка отсутствует, и засаленные спутанные черные волосы спадают на обветренное, загорелое лицо с карими глазами и неопрятной бородой до кадыка. Мощные топорщащиеся усы — в наличии. Одет в дырявый, доведенный до состояния «трубочист после тяжелой смены» свитер с оленями, относительно приличный ватник и ватные штаны. На ногах — кирзачи.

Следом появилась опустившая пистолет Виталина:

— Это — беглый зэк. Живет здесь третий год, охотится, золото моет и раз в ква’ртал выбирается к людям — продать и соли со спичками купить. Кличка — Лесник.

— Какая банальщина! — расстроился я. — Здравствуйте, гражданин беглый зэк. Можно вас попросить немножко убрать волосы с лица и показать анфас и профиль?

— Делать мне больше не*уй, — невежливо буркнул он и опустился на бревно.

— Тебе «свежих» показывали, — успокоила Вилка. — Не старше двух лет. Этого там точно нет.