Самый лучший пионер (СИ)

— Потому что мелкий жулик знает жуликов покрупнее, — выдал я версию безобидную. Версия реалистичная — банальное взяточничество. — И по мере необходимости может о них рассказывать органам. Нет смысла сажать Филов — они так, чисто на подхвате. А вот их начальство — уже цель достойная.

— Это как когда рыбаки насаживают на крючок маленькую рыбку, чтобы на нее поймать большую?

— Умница! — восхитился я разумностью своей маленькой подружки.

Она потешно вспыхнула щечками, и мы зашли в нужный подъезд. Так, условный стук…

— От кого? — раздался сонный голос из-за обитой обшарпанным дермантином двери спустя пару минут тишины и нескольких повторных «стуков».

— От Фила! — конспиративно-тихо ответил я привратнику.

Дверь открылась, явив нам кудрявого молодого человека явно еврейской наружности, одетого в расписной азиатский шелковый халат. Почесав волосатую грудь, он зевнул и спросил:

— Кролик? Польша?

— Да. Да, — ответил я на оба вопроса.

— Проходите! — освободил он проход.

Если убрать горы валяющихся и упакованных во все подряд — от фирменных «буржуйских» пакетов до советской упаковочной бумаги — шмоток, это будет совершенно обычная «однушка» среднего, так сказать, советского достатка. Склад же — нафига его антиквариатом заставлять? Лично для себя мне здесь ничего не надо — я из тех времен, когда шмотья ну просто немеряно, поэтому советской легкой промышленностью не травмирован — но краем глаза фиксировал выражения Таниного лица при взгляде на ту или иную вещицу. Девочка же, им классовая несознательность простительна, и, когда появятся лишние (в СССР так бывает) деньги, одену ее как куколку.

— Выбирай! — снова зевнув, человек-склад открыл дверцу шкафа, явив нам кучу шапок. — Кроличьи-польские здесь! — указал он на вторую сверху полку.

Посоветовавшись с Таней, выбрал шапочку понаряднее (они так-то почти одинаковые, но у кроликов-то шкурки как породу не выводи отличаться все равно будут).

— Эта!

— Ок! — немногословно ответил мужик, завернул шапку в бумагу. — Подарок? — вдруг спросил он.

— Маме! — кивнул я.

— Тогда не пойдет! — вроде как даже умилился он, развернул шапку обратно, и переупаковал в ярко-красную бумагу подарочную, не без изящества завязав все розовой ленточкой. — А вот так кошерно! — гоготнул он. — Забирай, будущий «член»! — подмигнул мне.

Вот она причина такого хорошего сервиса — мальчик-то не «левый», а будущий платежеспособный клиент.

— Спасибо! — поблагодарил я, и мы отправились восвояси.

* * *

Мамин день рождения в этом году пришелся на понедельник, поэтому сразу после школы мы с Таней принялись за кулинарию. Через полтора часа торт был готов, а кухня наполнилась насыщенным шоколадным ароматом, на который из свой комнаты выглянула маленькая Светка, и пришлось дать ей попробовать немножко глазури.

— Ну-ка аппетит не порти! — шикнула на нее появившаяся следом, одетая в халат тетя Надя. — Чего это тут у вас?

— Шоколадный торт под шоколадом и с орехами! — доложил я. — Но пробовать будем вечером, на праздник!

— Это уж понятно! — фыркнула тетя Надя.

Особо «посидеть» не выйдет — просто попьем чаю, а взрослые — немного заранее припасенного мамой винца. На работу же всем с утра! У соседки сегодня выходной, поэтому она помогла нам накрошить салатиков и запечь в духовке курицу с картошкой.

Когда родительница вернулась с работы, все уже было готово, и я вручил ей шапку. Мама обрадовалась, поохала, аккуратно развернула, снова ахнула, надела и полюбовалась обновкой в зеркало.

— Спасибо, сыночек! — поцеловала меня в макушку, и, приняв грозный вид, спросила. — А где деньги взял? Опять на Арбат ходил?

— Не, у Филиппа занял, надо будет с гонорара вернуть.

— Дорого? — спросила мама.

Цену подарка озвучивать считаю дурным тоном, но ей же все равно деньги со сберкнижки снимать и мне выдавать, так что секретность оставим к моменту, когда у меня заведется книжка собственная.

— 150.

— Нормально, — одобрила мама. — Только лучше бы ты у меня и взял!

— «Мам, у тебя скоро день рождения, поэтому мне нужно 150 рублей тебе на подарок»! — провел я эксперимент.

— Да куда столько! — поддержала она игру, изобразив испуг. — Лучше поделку своими руками сделай или стихотворение напиши!

— Вот видишь — хрен бы ты себе такую шапку сама купила, и мне бы не разрешила!

— Не купила бы, — вздохнув, подтвердила она. — И что это за «хрен» такой?! — уперев руки в боки, сделала мне замечание.

— Столовый! — пожал я плечами. — Русский язык велик и могуч, и ни от одной из его составляющих я отказываться не намерен. С восемнадцати лет начну обильно материться!

— Я тебе поматерюсь! — угрожающе подняла руки над головой родительница, и с веселым смехом немного погоняла меня по комнате, в итоге догнав и обезвредив ласковыми материнскими объятиями. — Я так тебя люблю, Сережка! — шепнула мне на ушко, поцеловала на этот раз в щеку и пошла переодеваться в парадное.

Попытался ответить тем же, но почему-то не смог. Почему? Потому что в памяти всплыло лицо мамы прошлой. Мамы настоящей. А мама Наташа… Впрочем, приемные дети же как-то справляются?

— Знаешь, мам… — присел я на диван.