Самый лучший пионер (СИ)

— Да, сына? — немного грустно спросила она из-за ширмы.

— Говорят, что родителей не выбирают. Но, если бы мне предложили выбрать того, кто будет растить Сережу, я бы выбрал именно тебя! — нашел я лазейку.

— Чего это ты? — высунула она обеспокоенную мордашку.

— Ничего! — улыбнулся я. — Просто хотел, чтобы ты это знала!

— Я и так знаю, глупый! — тепло улыбнулась она и скрылась из виду.

— Мааамааа — первое слово, главное слово… — затянул я.

Посередине первого куплета родительница тихонько вышла из-за ширмы в нарядном красном платье, подошла и села рядом со мной, обняв за плечи, и дальше петь пришлось покачиваясь с ней в такт. Последний припев спели дуэтом, и мама, вытерев выступившие слезы, шмыгнула носиком и улыбнулась:

— Что же ты со мной делаешь, Сережка? — потрепала меня по волосам и пошла в ванную, приводить себя в порядок.

Стыдно? Очень стыдно! Обманываю я маму Наташу? Безусловно! А что делать? «Я не твой сын, прости, можно мне в детдом»? Нет уж — просто буду изо всех сил стараться вести себя хорошо, чтобы приемная мама была счастлива. Такая вот компенсация.

Тетя Надя подарила родительнице французские духи, пожилая пара — вазу, а приглашенное семейство Богдановых — коробку конфет и сувенирную статуэтку в виде собаки. От вина Танин папа отказался — в твердой завязке! Выглядит уже лучше — набрал пару килограммов, на щеках появился румянец, а руки почти не дрожат. Не изменились только глаза — но с этим уже ничего не поделаешь, и рано или поздно он опять сорвется. Будем надеяться, что «поздно».

Торт народ ух как оценил — такие если в СССР кто-то и лепит, то рецептом делиться не спешит. Надо будет советским кондитерам подогнать, пусть осваивают.

* * *

Сегодня — очень забавный день. Журнал «Юность» с «Зорями» и фельетонами покинул типографию буквально позавчера, ненароком саботировав учебный процесс в нашей школе — директриса объявила «день внеклассного чтения» и согнала всех в актовый зал, поставила на сцену стол и пару стульев, на которых разместила меня и учительницу русского и литературы Марию Ивановну — будем читать повесть по очереди. Увы, человеческий ресурс подвел, и в какой-то момент уставать начали мы оба. Пришлось подключить завуча и «параллельную» училку литературы.

Семь часов — столько, с учетом обеда, заняли «чтения». Ребятам вроде понравилось — вон как хлопают. Удивительная усидчивость у советских школьников, конечно. Или это потому что книжка интересная? Как бы там ни было, со сцены меня провожали аплодисментами и скандированием «Э-лек-тро-ник!». Смешно!

Получив порцию похвал от нашедшихся дома пожилых соседей — особенно ценно мнение деда Лёши — перекусил и пошел к маме в ателье. Оттуда мы отправимся на мою первую (но пока неофициальную, а потому — не оплачиваемую) встречу с читателями на Измайловской прядильно-ткацкой фабрике. Одаренный собачкой директор решил не упускать такую возможность, а мама и рада — ничего себе какой повод похвастаться одаренным сыночком! Кто ее осудит? Уж точно не я!

Действо состоится в выделенном под эти нужды неподалеку расположенном ДК, куда набилось множество работниц и жалкая горстка работников — швейное дело же, там из мужиков только электрики-наладчики. Директор лично вывел меня на сцену и рассказал в микрофон, какого замечательного сына вырастила работница Ткачёва. Сидящая в первом ряду мама выглядит довольной. Слово перешло ко мне, я поздоровался и залип от абсурдности ситуации.

«Здравствуйте, уважаемые работники и работницы средних и даже пожилых лет! Сейчас вот этот тринадцатилетний мальчик расскажет, как вам нужно жить!».

А что вообще на этих встречах делают? Пофиг, главное — мощно ворваться!

— Пришел однажды мужчина в ателье за костюмом…

Глава 19

Домой нас с мамой Матвей Кузьмич повез лично — у него «Москвич» — и не скупился на похвалы:

— А я-то поначалу испугался — а ну как Сережка на матерные анекдоты перейдет, а то и вообще — политические, но вы, Наталья Николаевна, воспитали просто образцового сына!

— Спасибо, но это он все сам — после аварии началось, — поблагодарила сидящая на переднем сиденье мама, протянула за спину руку, и я понятливо взял ее в свою.

— Половина работников поди завтра на смену не выйдет — животики надорвали, не разогнутся теперь! — подмигнул мне директор в зеркало заднего вида.

— Извините, Матвей Кузьмич, просто что я могу взрослым людям рассказать? У меня жизненного опыта-то три неполных месяца.

— На самом деле все просто хотели на тебя посмотреть! — с улыбкой обернулась мама, продолжая держать меня за руку. — Думали, расскажешь как в школе дела, какие у тебя книжки любимые, какое кино…

— Ну это скучно! — отмахнулся я.