Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

1. Я приехал в Москву в 99-м году, будучи выпускником исторического факультета Псковского пединститута, без каких бы то ни было планов, идей и не очень хорошо понимая, зачем я приехал – просто осознавая, что во Пскове мне делать особенно нечего. Интересов у меня особенных не было, я был абсолютным разгильдяем в школе и в институте. В институте я пять лет практически не учился, а занимался исключительно КВНом. То есть если есть что-то общее между моим детством и нынешней работой, то это любовь к совместному творчеству с приятными людьми.

В Москве я поступил во ВГИК, проучился там годик, и все старался понять, что происходит вокруг меня.

А происходило много чего веселого. Наибольшее оживление и возбуждение у меня вызывал журнал «Афиша», как ни странно. Это был какой-то живой, понятный, остроумный, невероятный журнал, с прекрасной атмосферой внутри коллектива; журнал, куда страшно захотелось попасть.

И в какой-то момент я набрался наглости и позвонил тогдашнему главному редактору Ценциперу и попросил взять меня на работу. Поскольку времена тогда были довольно незатейливые, меня соединили напрямую с Ценципером, и он имел неосторожность согласиться. Так я попал в «Афишу». Ну, а из «Афиши» в какой-то момент я ушел, и спустя какое-то время получил приглашение возглавить журнал FHM в «Индепенд Медиа», что было очень приятно в отношении денег и совершенно не интересно с точки зрения творчества. Это такая дрянь для подростков с полуголыми тетками и юмором ниже пояса. Я согласился, поскольку было лестно работать главным редактором и совершенно не на что было жить.

Однако постепенно я пришел к тому, что делать его совершенно не в состоянии, и с моим тогдашним начальником мы тогда это подробно обсуждали и хотели запускать английский журнал «Арена». Но потом вместо «Арены» запустили журнал «Эсквайр».

Я, конечно, рвался туда, уже ошалев от голых теток в FHM, и, к счастью, меня туда позвали работать.

Не могу сказать, что это назначение произошло за какие-то мои выдающиеся таланты. Во многом, наверное, была какая-то изрядная роль удачи и счастливого стечения обстоятельств, если считать удачей работу главным редактором, что весьма спорный вопрос.

2. Идеальная модель, которая, к сожалению, не всегда соблюдается, с моей точки зрения, выглядит таким образом, что я как главный редактор сдаю в аренду бумажные площади своего издания. У меня есть двести полос бумаги в месяц и эти полосы надо чем-то заполнить. И я ищу, условно говоря, «арендаторов», т. е. людей, которые в состоянии предложить для этих площадей что-то интересное. И если я вижу, что человек мне предлагает что-то такое, от чего у нас обоих горят глаза, то этот человек становится мне интересен. И я стараюсь его не отпускать от себя и мотивировать его, чтобы в дальнейшем он предлагал мне все больше и больше идей.

К сожалению, не всегда это работает по такой схеме, поэтому иногда приходится прибегать к другой, когда мы вместе что-то придумываем и ищем, кому бы заказать эти наши идеи для реализации. Как мне кажется, в журнале присутствует вполне демократическая атмосфера. Кстати, если какой-то материал хочет сделать исключительно главный редактор, а у остальных не горят глаза, то это весомое основание, чтобы не делать это. Конечно, бывает время, когда наступает период цейтнота, когда нужно принимать адекватные или неадекватные, но быстрые решение, в этот момент во мне может включаться тиран и деспот. Но не знаю, согласятся ли со мной мои сотрудники, мне кажется, с годами этого стало меньше.

С годами это все делается с каким-то тихим шелестом, с пониманием друг друга с полуслова-полувзгляда, на каком-то собственном птичьем языке, очень быстро и бесконфликтно, как мне кажется.

Сейчас все делается очень легко. В первую очередь, потому, что те три с половиной человека, которые делают этот журнал, невероятно спелись и чувствуют себя одним целым.