Самый разыскиваемый вампир

— О да, — пробормотала Дивина и с удивлением взглянула на него, когда одна из вертикальных перекладин, удерживающих спинку его стула, внезапно сломалась.

— Я заметил, что она заржавела, когда он уговаривал меня сесть в нее, — сказал Маркус с усмешкой, когда цепи вокруг него ослабли. Он опрокинулся и быстро выбрался из прикованного кресла, затем встал и подошел к ней. Но он не сразу взялся за ее цепи. Вместо этого он опустился перед ней на колени и обнял за плечи. — Дивина, я видел выражение твоего лица, когда он обвинил тебя в том, что тебе нравится внимание Леониуса…

Покраснев, она опустила голову, но он поймал ее за подбородок и снова поднял. — Тебе нечего стыдиться. Даже жестокие дети и смертные насильники могут заставить своих жертв испытать мгновенное удовольствие.

— Но то, что он делал со мной, Маркус. Мне все это не нравилось. Я не люблю боль. Мой мозг кричал от ужаса от того, что он делал, но мое тело…

— Он был возможным спутником жизни, — твердо сказал Маркус. — Я уверен в этом, и в таком случае, что ты испытала его удовольствие. Не свое собственное.

Когда она покачала головой, он спросил: — Разве ты не почувствовала моего удовольствия, когда целовала и ласкала меня прошлой ночью, а потом взяла мой член в свой рот?

— Да, конечно, — перебила она, жалея, что у нее нет бумажной салфетки. Ее глаза начали слезиться, а нос забился. Ей бы не помешала салфетка.

— Это одно и то же, дорогая, — мягко сказал он. — Всасывание банана доставило бы тебе такое же удовольствие, как и то, что ты испытала физически, когда сделала со мной то, что сделала прошлой ночью, потому, что это вкусно. Но дело в том, что то, что ты сделала, доставило мне удовольствие, и, поскольку мы с тобой пара, ты разделила это удовольствие, испытывая его вместе со мной. И это то, что ты испытала с Леониусом. Твое тело, возможно, было в агонии, но в то же самое время его удовольствие было послано твоему телу, — он сделал паузу, а затем печально сказал: — Должно быть, в таком возрасте это ужасно сбивало с толку. Черт возьми, я уверен, что это смутило бы и взрослого.

— Я чувствовала себя такой грязной, — призналась она, прислонившись головой к его груди и жалобно всхлипывая. — Я думала, что со мной что-то не так, что я больна и изуродована, как он. Непривлекательна.

— Без сомнения, именно поэтому Абаддону было так легко держать тебя вдали от семьи все эти годы, — пробормотал Маркус, прижимая ее к груди так сильно, как только мог.

Дивина кивнула, оставив мокрый след на футболке.

Вздохнув, он притянул ее лицо и твердо сказал: — Ну, ты не похожа на Леониуса, ты не больна и не извращенка, и я люблю тебя.

Она удивленно моргнула. — Ты любишь?

Он кивнул.

— Почему? — спросила она в замешательстве. — Я имею в виду, я знаю, что мы пара, Маркус, но…

— Милая, судя по тому, что я видел, ты такая же, как и я, — весело сказал он. — Я всю жизнь заботился о других, и ты тоже. По крайней мере, я знаю, что ты пыталась помочь всем людям, для которых читала на карнавале, а также самим карни. Полагаю, ты делала это всю свою жизнь. Кроме того, ты храбрая, сильная, умная и чертовски сексуальная.

Дивина рассмеялась над последним. Она не чувствовала себя храброй, сильной или сексуальной в тот момент, когда рыдала на его груди. Но, Боже, она любила этого человека. «Любой мужчина, способный рассмешить тебя в такой ситуации как эта, — хранитель», — подумала она.

— Надеюсь, ты тоже полюбишь меня, — добавил Маркус, целуя ее в лоб.

Дивайн прикусила губу, но потом вздохнула и призналась: — Как бы мне ни было неприятно это признавать, я уверена, что ты заключил сделку с моей любовью, когда пришел сюда по собственной воле, предлагая свою жизнь взамен моей.

Маркус усмехнулся и слегка сжал ее, но потом ослабил хватку и нахмурился, спросив: — Почему ты не хочешь это признать?

— Потому что тебе лучше без меня. Если мы выберемся отсюда и останемся вместе, ты проведешь остаток своей жизни в бегах, — грустно заметила она.

— Я думал об этом, — сказал Маркус, отпуская ее, чтобы она могла осмотреться вокруг и посмотреть на цепи и стул, на котором она сидела. — Это не обязательно так.

— Гм, да, — сухо заверила она его. — Я спасла Леониуса от Люциана. Вряд ли он это забудет.

— Да. Но я думаю, что Дамиан, — твердо произнес он, — твой Жан-Клод.

Дивина огляделась и удивленно посмотрела на него. — Близнец дяди Люциана?

— Да, я не знаю, знаешь ли ты об этом, я имею в виду то, что ты давно не общалась с семьей, но, как оказалось, Жан-Клод был изгоем. Он нарушал законы бессмертных. Во множественном числе, — сухо добавил он. — Как бы то ни было, Люциан знал, что ведет себя плохо, но, как и ты, не то чтобы он нарушал законы, и, как и ты, он помогал ему, когда было бы лучше, если бы он этого не делал, — объяснил Маркус, пододвигая ее стул. — Конечно, как только он узнал, он убил Жан-Клода, но только потому, что Жан-Клод попросил его об этом.

Дивина услышала щелчок, и ее спинка стула внезапно отодвинулась, цепи ослабли.