Самый разыскиваемый вампир

Задний двор был большой, почти такой же большой, как и сам карнавал. Здесь было с полдюжины трейлеров, принадлежащих лучшим карнавалам, у которых были прилавки, аттракционы или игры, но были также трейлеры с крошечными комнатами, достаточно большими для кровати или двухъярусных кроватей, и небольшим местом для ходьбы. Дивина подозревала, что в тюремной камере больше места, но все, для чего она предназначалась, так это для сна. В каждом трейлере обычно было от четырех до шести спальных комнат; в некоторых имелся собственный туалет, в других — нет. Те, у кого их не было, использовали другие трейлеры с мобильными туалетами в них. Еще там был трейлер, служивший классной комнатой для детей, путешествующих с родителями-карни, а также трейлер-прачечная и пара небольших трейлеров, которые использовали как небольшие рынки, угловые магазины или аптеки, в зависимости от того, какой из них был нужен. По сути, карнавал был маленьким путешествующим городом, везущим с собой все необходимое. Карни вовсе не обязательно ездить в города, которые они посещают, если они этого не хотят, если только им не нужна какая-нибудь специальная вещь, недоступная в передвижных магазинах.

— Мисс Дивайн.

Притормозив, она посмотрела в сторону и кивнула в знак приветствия, заметив Хэла, который, слегка прихрамывая, шел к ней. Хэл всю жизнь был карни, невысоким, жилистым, кривоногим, с большим количеством морщин и меньшим количеством зубов, чем у слона. У мужчины во рту был один хороший зуб — отвратительная коричневая штука, которая, похоже, тоже должна была быть вырвана или выпасть сама. Дивина не нравились стереотипы, но некоторые карни жили в соответствии с тем, что о них говорили: пьянство, быстрая жизнь, гнилые зубы и преждевременная старость. Хэл соответствовал всем этим стереотипам. И все же он ей нравился.

Судя по тому, что Дивина прочла в его мозгу, Хэл заслужил каждую из этих морщин и не все зубы у него сгнили. На самом деле, похоже, он потерял половину из них, участвуя на протяжении многих лет в пьяных драках. А еще он был честен, как только мог. Он велел бы тебе запереть свои вещи, или они бы пропали. «Забрать чужое», — добавлял он, подмигивая, делая более чем очевидным, кто поможет им исчезнуть. Нельзя винить его за это. По крайней мере, он честно предупредил. Мало кто это делал.

— Хромота немного улучшилась, — заметила Дивина, наблюдая, как он приблизился к ней на несколько футов.

— Ах да, — ухмыльнулся он ей, демонстрируя свой единственный здоровый зуб и много десен. Запустив пальцы в свои редкие седые волосы, он кивнул и добавил: — Все благодаря вам. Лекарство, которое вы мне дали, творит чудеса. Подагра проходит, toot sweat.

Дивина скривила губы при неправильном произношении «tout suite» — прямо сейчас, но она не поправила его.

— Еще один день, и я совсем не буду хромать, — продолжал он, сияя, — я так давно не был на свободе, что забыл, каково это. И я просто хотел поблагодарить вас, мадам Дивайн. Я не чувствовал себя так хорошо более десяти лет, и это, конечно, приятно.

— Не за что, — ответила Дивина, слабо улыбаясь. Она заметила, что пару городов назад дела у этого человека шли хуже, чем обычно. Не нужно было читать мысли, чтобы понять, что он страдает подагрой, и Дивина приготовила старое лекарство от недуга, которое знала с тех пор, как бегала с цыганами. Как он и сказал, оно сработало относительно быстро. Конечно, это сработало бы быстрее, если бы он воздержался от красного мяса, кофе и алкоголя. Но нельзя требовать от старика слишком многого.

Дивина могла бы проникнуть в его мысли и контролировать его, заставляя отказаться от выпивки и других нездоровых продуктов питания, которые способствовали его проблеме, но у нее не было желания контролировать жизни других людей. Животные, подобные Аллену Полсону, — это одно; она не испытывала никаких угрызений совести, мешая ему или ему подобным причинять кому-либо вред или убивать ради финансовой выгоды, но в остальном Дивайн была сторонницей кредо «живи и дай жить другим». Она не хотела, чтобы кто-то контролировал ее действия и поведение, и не испытывала потребности или желания контролировать других. По ее мнению, люди, которые пытаются контролировать других, к сожалению, лишены самоуважения… и, похоже, таких людей было много. Судя по тому, что все они начали движение, чтобы заставить правительство остановить это и запретить то, у них также было чертовски много времени. Она не могла отделаться от мысли, что если бы они получили работу, или любовника, друзей, хобби, или, черт возьми, даже жизнь, они были бы намного более удовлетворенными и не стремились бы контролировать то, что делают другие, чтобы удовлетворить себя.

— Я просто хотел поблагодарить вас, — повторил Хэл, — и сообщить, что ваши усилия увенчались успехом, прежде чем я отправлюсь праздновать с Карлом.