Самый синий из всех

Я напрягаюсь всем телом, и Андрей разжимает ладонь. Мы стоим в темноте близко-близко. Его пальцы тянутся к моему лицу, но я отшатываюсь.

– Не пойму, я тебя чем-то обидел?

Я качаю головой и делаю шаг назад, чтобы только он меня не коснулся. После неловкого расставания вчера я несколько часов сидела в ванне, пока вода совсем не остыла. Пальцы сморщились, кожа покрылась мурашками, а я так и не придумала, что еще могу сделать, чтобы ему помочь. Чтобы не потерять.

– Андрей, я тебя…

Вспыхивает свет, и мы, отпрянув, густо краснеем. Я что, правда только что чуть было не… Промямлив что-то невразумительное, я сбегаю в женский туалет и запираюсь в кабинке. Просто стою там, пытаясь вспомнить, как нужно дышать.

В кармане тихо вибрирует телефон. Дрожащими пальцами я достаю его и читаю:

«Давай поговорим. Я провожу тебя до дома».

Да, поговорим. Может, давно пора сказать ему всю-всю правду? Обо мне, о нем и о том, что я вижу у него внутри… Может, будет проще и правильнее искать решение вместе?

Мы переодеваемся. Распихиваем реквизит по коробкам, вешаем костюмы на крючки и спускаемся по лестнице шумной гурьбой. Каша громко жалуется, как сильно ему натерли ботинки, но лицо у него вот-вот треснет, так широко он улыбается. Оксана беззаботно размахивает руками и смеется. Теплое плечо Андрея словно невзначай касается моего плеча. Я прячу руки в карманы, но пытаюсь обнять его взглядом. Как могу.

На улице опять идет снег. Крупинки сыплются с неба, как праздничное конфетти, и Каша ловит их ртом. Мы топчемся на крыльце, уходить никому не хочется. Не знаю, как объяснить… Но чувствую это вместе со всеми: мы как будто внутри стеклянного зимнего шара, и нам хорошо.

– Андрей!

Окрик звучит так резко и раздраженно, что мы замолкаем и разворачиваемся почти синхронно, как по команде. Улыбки сползают с лиц, словно краска во время дождя.

– Где ты был?

У подножия лестницы стоит Игорь Юрьевич, отец Андрея. На нем темное фетровое пальто и длинный шарф, который в свете фонаря отливает неестественной флуоресцентной белизной. Светлые волосы уложены волосок к волоску, а оправа очков поблескивает, будто скальпель, зависший над раной. Судя по перекошенному лицу, он разъярен не на шутку.

Андрей делает шаг вперед, закрывая меня собой.

– Извини. Потерял счет времени.

– Потому что плохо знаешь ему цену. Дома поговорим.

Лицо Андрея бледнеет, становится восковым, неестественным.

– Что за дементор? – тихо спрашивает Каша, наклонившись ко мне.

– Это его отец, – поежившись, отвечает Оксана вместо меня. – Нам лучше уйти.

Неловко попрощавшись, ребята разбегаются кто куда. Мы с Кашей тоже отходим в сторону. Внутри у меня все корчится от бессилия, неловкости и обиды. Никто такого не заслуживает. И Андрей – меньше всех. Я это знаю, я это видела. И если в этом все дело… если это из-за отца Андрей не может быть счастлив, значит… значит…

– Быстро в машину, – командует Игорь Юрьевич, нетерпеливо и резко качнув головой.

…Значит, я должна найти способ это исправить. Должна найти способ его защитить.

– Саша, не надо, – предостерегает Каша, словно почувствовав что-то.

– Я просто… Минутку. Я на минутку.

Андрей стоит на ступеньку выше отца, но почему-то кажется ниже. Может, из-за опущенной головы? Мужчина рядом с ним выплевывает слова, словно камни. Под этим градом его сын сгибается, съеживается, становится меньше и незначительней. И море… море захлестывает его изнутри.

Клянусь, я хотела просто подойти и поговорить. Хотела объяснить, что он не должен так обращаться с Андреем! Но что-то внутри перемкнуло, и я, разбежавшись, толкаю отца Андрея прямо в грудь. Отпихиваю его прочь, чтобы он перестал причинять боль человеку, которого я…

– Саша! – потрясенно вскрикивает Андрей. Игорь Юрьевич делает шаг назад, чтобы удержать равновесие. Узкое лицо темнеет от гнева. Теперь я стою между ними, и воздух толчками вырывается из груди:

– Перестаньте… перестаньте его унижать!

– Саша, уйди, – резко отвечает Андрей, схватив меня за запястья и дергая назад, за спину. Синий, синий, синий… Черный. Я кусаю губу и вырываю руку. Я больше не буду бездействовать!

– Почему вы это делаете?

Игорь Юрьевич молча разглядывает меня, словно бактерию под стеклом микроскопа.

– Пытаетесь утвердиться за его счет?

Сзади тихо ахает Оксана.

– Разве вы не видите, какой он? Как в лепешку пытается расшибиться, чтоб вы только…

Поморщившись, Игорь Юрьевич просто разворачивается и размашистыми шагами идет к школьным воротам. Ну уж нет! Я догоняю его и встаю на пути.

– Он самый умный и самый упорный человек из всех, кого я знаю! Он добрый. Щедрый. Он лучше всех! Не сомневаюсь, что когда-нибудь люди будут помнить о вас не потому, что вы гениальный хирург, а потому что вы – отец гениального Андрея Суворова! Он потрясающий актер! В нашей пьесе он…

– Он… кто? – перебивает мужчина. – Пьеса?

Его взгляд перемещается куда-то мне за спину. Я оборачиваюсь. Сглотнув, Андрей делает шаг назад, словно боится удара. На его лице тревога, страх, смятение. Но почему он… О нет! Я зажимаю рот обеими ладонями.