Самый темный день (ЛП)

  Невысокий русский в спортивной одежде мочился и чуть не упал от шока. Он был слишком удивлен и напуган, чтобы говорить. Виктор не вошел. В этом не было смысла. Нет окон.

  Когда он повернулся, на него уставилась дюжина или более лиц, почти таких же потрясенных, как бедный русский, и таких же молчаливых. Он проигнорировал их и направился к дверному проему с пометкой «Только для персонала», который был заперт системой с кнопкой. Такую систему трудно было обойти, но дверной косяк был не прочнее, чем тот, что был в туалете.

  Он распахнулся, отскочив от внутренней стены с другой стороны и обратно в поднятую руку Виктора, когда он спешил через дверной проем.

  Один из сотрудников — может быть, менеджер — кричал на него, но никто не был достаточно смелым или глупым, чтобы преследовать кого-то столь же сумасшедшего, отчаянного или опасного.

  В конце короткого коридора с бежевыми стенами наверх вела лестница. Не идеально, но деваться было некуда. Дверей, ведущих на остальную часть первого этажа, не было.

  Ступени скрипели и стонали, когда он прыгал по ним по три за раз. Его отвели на этаж над кофейней. Двери вели сюда в кладовые или кабинеты, на кухню или в туалет для персонала. Он не пробовал ни один из них. Он хотел найти выход, а не способ заманить себя в ловушку.

  Он услышал голос внизу, кричащий: « Куда он пошел? Какой путь? '

  Виктор огляделся, нашел окно и распахнул его.

  Он спрыгнул в переулок позади, взорвав мешок с отбросами и поскользнувшись на пищевых отходах, когда бросился прочь.

  Переулок выходил на широкую улицу, почти без движения.

  Он увидел впереди вход в парк, но проигнорировал его приманку. Полицейские машины не могли преследовать его, но могли запереть его внутри. Ему нужно было максимизировать свою способность маневрировать в свою пользу, если он собирался оставаться впереди них.

  Отрывистый визг шин предупредил его о тормозящих машинах. Когда его осветили фары, он прищурился и отвернулся. Он включил питание, промчавшись мимо припаркованного фургона доставки, зная, что он заблокирует линию обзора его преследователей на секунду или две, предоставляя ему окно, чтобы проскользнуть в другой переулок.

  Воняло гниющей едой и еще хуже. На полпути к стене у открытой двери прислонился худощавый молодой человек в поварском фартуке и с длинными черными волосами, собранными в нейлоновую сетку, и курил сигарету. Виктор замедлил шаг до быстрой ходьбы человека, спешащего, а не преследуемого. Парень в сетке для волос смотрел на Виктора, пока тот не скрылся из виду.

  В конце переулка он остановился, чтобы посмотреть в обе стороны на соседнюю улицу. Он не заметил присутствия полиции, но сирены становились все громче с востока, поэтому он пошел на запад. Он шел с той же скоростью, что и другие пешие люди, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Он подражал их языку тела.

  Это не помогло.

  Он услышал, как колеса приближающегося крейсера завизжали по мокрому асфальту, когда резко и резко включились тормоза.

  Полицейская машина рванула за ним. На бегу он извивался, пытаясь бросить не в ту сторону, но водитель знал, что делает. Крейсер остался с ним, но шины потеряли сцепление с скользкой поверхностью дороги и занесло, а машина въехала на бордюр, вырулив обратно на дорогу, прежде чем столкнуться с ошеломленными пешеходами.

  Виктор рискнул оглянуться через плечо, увидев, что полицейская машина подъезжает к нему сзади, а пассажир смотрит в его сторону, пока он выкрикивает новости по рации.

  Виктор помчался до того, как двое офицеров вышли из машины и бросились в погоню.

  СОРОК

  Он побежал. От пота и дождя рубашка прилипла к спине. Люди, машины и здания расплылись перед его периферийным зрением. Он смотрел вперед и только вперед. Он знал, что они преследуют. Потеря скорости из-за оглядки не поможет ему сбежать.

  Полицейские были нагружены тяжелыми поясами снаряжения и оружия. Даже без них они не могли бегать так же быстро, как Виктор. Немногие могли. Он повернул за угол, расширяя свое преимущество над ними. Он мог опередить этих двоих, но не всех копов и федеральных агентов в городе.

  Рынок впереди предлагал убежище. Торговцы вели большой бизнес, брали наличные, электронные кассы не отключались, отказывая покупателям. На рынке было так много людей, что было трудно протиснуться. Вспыльчивость вышла из-под контроля, и Виктор получил толчки и локти, когда пробивался.

  Какой-то мужчина крикнул: «Смотри, куда идешь, придурок», — и обеими руками толкнул Виктора в лопатки.

  Он упал на прилавок, опрокинув товар на землю. Хозяин оскорблял его, когда он спотыкался. Он потерял равновесие, упав на руки и колени, увлекая за собой на землю пару подростков.

  Он вскочил и снова двинулся, прежде чем они закончили ругаться на него.

  В любой момент полицейские последуют за ним. Он пошел дальше, представляя себе, как они обсуждают, куда он ушел, потеряв его из виду, но зная, что он направится в укрытие, предоставленное рынком, вместо того, чтобы оставаться незащищенным и видимым на улицах, где его могли бы перехватить резервный.