Самый жаркий день (СИ)

Под струями прохладной воды я несколько пришла в себя и из уборной вышла уже посвежевшей. Таня, увидев меня в гостиной совсем нагую, бросилась к гардеробу и накинула на мои плечи шелковый халат восточной расцветки. Даже не помню, откуда такой взялся. Горячий напиток еще больше прояснил разум, а плотный завтрак из жареных яиц с жирной ветчиной сделал жизнь почти прекрасной.

— Вы с Марго больше не шалили?

— Не-е, она Вас грехом соблазнять пошла.

— Ну, дойти-то дошла, а до греха вино не пустило, — улыбнулась я.

— Обычно наоборот случается, — заметила Танька.

Сегодня мне никуда вроде как и не надо было, поэтому я устроилась в отцовском кабинете и снова взялась за изучение атласов. Увы, сами карты в них были составлены так, что проще было бы найти нужный путь, спрашивая туземцев, не понимающих человеческий язык.

Нужны были более подробные описания. Из самых простых путей — надо было бы поговорить обстоятельно с Нестором Павловым, который Индию обошел своими ногами, тем более что делал это тайно от англичан, и помогали ему местные жители. Тем самым этот манихей смог на собственном опыте познакомиться с обычаями простых индусов, их чаяниями и бытом. А еще в моей голове крутилось какое-то воспоминание, и я никак не могла его ухватить. Проклятое вино!

Вот! Мысль скользнула в правильном направлении, не зря говорят, что дома и стены помогают. Не так давно квартиру на нашей лестнице присматривал Николай Михайлович Карамзин, вот только усовершенствования, сделанные по моим предложениям купцом Мижуевым, цену съема подняли прилично, и «русскому Стерну»[6] оказалось не по карману[7]. Я с писателем была знакома еще по службе у Павла Петровича, и встретив его в парадной, завела разговор. А тот похвастался, что обнаружил в архиве Троице-Сергиевского монастыря записки некоего тверского купца, жившего лет триста назад, который по несчастливой оказии был вынужден совершить путешествие в ту самую Индию, и даже вернулся назад, оставив подробный дневник. И что в полном объеме сейчас этот исторически важный документ готовится к публикации в составе Софийской второй летописи[8]. Конечно, запискам этим уже три века, если не больше, но ознакомиться бы стоило.

Мной овладела жажда деятельности, поэтому я кликнула Таньку, велев приготовить наряд на выход. День обещался быть жарким, поэтому служанка не стала доставать жаркое атласное платье, предложив простецкий хлопок. К концу облачения из моей спальни выплыла Марго, кажется, не вполне еще трезвая.

— Барышня, заберите ее, она ж опять грешить возжелает, — прошептала мне Таня.

Я посмотрела на Аммосову и отрицательно помотала головой:

— Она сейчас помереть хочет, а не грешить. Кофе ей дай.

— Лучше шампанского, — просипела Маргарита.

— Или в душ и пей кофий! — отрезала я. — К Таньке не приставай, она тебе платье из моих подберет, в нем и езжай домой.

Марго попыталась шутливо поклониться, но винный дух возобладал над человеческим, и всем своим красивым телом она рухнула на пол. Пришлось задержаться и проводить до уборной, а там еще и помочь с многочисленными шнурами ее облачения.

— Танька! Спину мне намылишь? — крикнула Аммосова, за что я шлепнула ее по голому заду и толкнула в душ.

— Угомонись, лабута, — проворчала подруге. — Я по надобностям своим уехала, ты возвращайся в разум давай.

— Еще так сделай! — потребовала Маргарита.

Подумала и сильно приложилась ладонью по второй ягодице. На душе даже легче стало. От поцелуя увернулась, и не по злому к подруге отношению, а только оттого, что пованивало от нее сомнительно.

[1] Гимен — девственная плева.

[2] Волгоград

[3] Киргиз-кайсаки — до революции эти этнонимом называли практически все казахские и киргизские племена.

[4] Бомбаи — он же Бомбей, сегодня Мумбаи.

[5] Профура — в широком смысле — проститутка. Отсюда и слово профурсетка, имеющее менее негативное значение.

[6] Карамзин получил восторженное прозвище «русского Стерна» в качестве лестного сравнения с английским писателем XVIII века Лоренсом Стерном за столь же значительный вклад в русскую литературу, каковой был сделан Стерном для английской.

[7] Карамзин в реальной истории жил в доме Мижуева, но позже.

[8] Софийская вторая летопись — летописный свод первой половины XVI века, составленный при дворе московских митрополитов. Включал в себя в том числе литературные произведения.

Глава 10

Искать Карамзина было решено по его адресу в Царском Селе, где ему выделили апартаменты на Садовой улице, и я велела подавать экипаж. Сегодня из охранников было сразу трое, Андрей отпросился по семейному делу, и Григорий, которому себя занять было нечем, решил поработать лишний день кучером. Поэтому в самой карете уместились напротив Тимка и Аслан.

Черкес сидел как на иголках, его откровенно интересовало, что же ночью делали с его зазнобой.

— Лечили ее, — попыталась отмахнуться я кратко, но женишок взмолился о подробностях.