Санара. Книга 1

Он знал, что столько не проживет, а я расстроилась, утерла злые слезы. Возмутилась вдруг, заявила, что ответ Бетян мы обязательно встретим с ним вместе, и неважно, что «пятьдесят четыре года». Каждому ребенку хочется верить, что родительское здоровье незыблемо и вечно.

Жаль, что не войти сейчас в подъезд, не проехать в скрипучем лифте, не нажать кнопку звонка. Они живы, но как будто умерли для меня все разом. Или я для них. Осталась живой лишь память — связующее звено, нежное и трепетное, желающее существовать несмотря ни на что.

Уходя, я помнила все. Поворот дороги, изгибы перил вокруг клумбы, качели перед елкой — теперь здесь гуляют другие дети.

Там, наверху, в трех окнах горел свет, там все было в порядке.

Наверное, это самое главное.

Вот и практически ночь, а мир разъехался, расплылся — его размыли повисшие на моих ресницах капли слез.

*****

(J2 feat. Tori Letzler — Rise Up)

Печаль хороша, только если мимолетна.

Как мир вращается беспрестанно, как бесконечен в своем стремлении вперед поток, так и человеку нет нужды залипать ни в мыслях, ни в действиях.

Интересующий меня склад я отыскала уже затемно — одноэтажное кирпичное здание за высоким забором у кромки леса.

В том, что что-то неладно с происходящим, я уловила сразу. Слишком много людей, но потушены фары у стоящего в воротах грузовика. Туда-сюда носят коробки — разгружают или вталкивают в кузов? Лучи фонарей, тихие оклики; рабочие торопились. Вдоль лесного массива и полей покой, если бы ни атмосфера волнения и спешки, колеблющая пространство неприятной частотой.

Кого-то ждали. Кого-то боялись. Через минуту я убедилась — утварь вытаскивают из склада, без осторожности и с грохотом грузят в машину. Почему?

Кувыркнулась в воздушный поток, двинулась вперед — мне требовалось выяснить, что происходит.

Пробраться мимо людей во мраке, когда ты прозрачный, задача простая.

Но мне не нравилось внутри. Пусто, затхло, неприятно. И да, здесь еще недавно стояло оборудование — крупногабаритную его часть, несмотря на высокую стоимость, похоже, собирались бросить. Многочисленные ящики вдоль стен, письменные столы, стеклянные перегородки… Я могла поклясться, что этим утром потолочные лампы зажигали, роторы сложных машин вращались, а колбы были расставлены на столах. Здесь же находились и кристаллы — в помещении до сих пор плавал волнами их разноцветный запах.

Но почему так спешно снялись с места? Чего испугались?

Я как раз успела подумать, что здесь ловить нечего, что нужно следовать за грузовиком (так я смогу до наводчиков отследить новое местоположение порошков), когда центральные двери распахнулись, впустив в себя рабочих.

На этот раз коробки не брали, но внесли канистры.

— Давай, заканчивай с этим…

И резанул ноздри острый запах бензина.

Мне вдруг что-то стало понятно. Лабораторная охрана вычислила «крысу», слившую адрес переехавшей лаборатории. Крысу убрали, но кто-то успел обо всем рапортовать охранителям — сейчас здесь будет не просто людно, но очень-очень людно…

— Здесь же все на таймере…

— Лучше будет гореть.

На «таймере»? Мои несуществующие волосы встали дыбом. И почему-то я была уверена, что обливать по периметру будут все широкое помещение, но эти двое ограничились ближайшими к выходу метрами.

— Уходим!

Грохот алюминиевых боковин о бетонный пол.

— Быстро! Сейчас рванет!

Они успели запереть створки на массивный замок снаружи к тому моменту, когда я вычислила, что динамитные шашки заложены по всем четырем углам здания. Ядрена вошь! Меня только что заперли в темноте с бомбами? Конечно, я не человек, и бояться вроде бы нечего…

Но когда сквозь несуществующую для физического мира меня ударила стеной взрывная волна, я обоссалась невидимыми струями мочи.

Все смешалось. Визги снаружи, вой сирен, звук лопастей вертолета и крики: «Стоять, стрелять будем!»

Я видела только огонь.

Я никогда раньше не видела огонь так близко, не стояла в нем, не пропускала его сквозь себя вместе с дымом, бетонной крошкой, осколками стекла и арматуры, не находилась в эпицентре взрыва. Кренились стены, осыпались перекрытия, шли трещинами колонны. Свистело, трещало, летело, ломалось и скрежетало.

Меня это зрелище шокировало не физически, но ментально, ту самую, неготовую к созерцанию подобных сцен, человеческую часть. И потому я временно опешила. Ощущала жар, способный сжечь кости, но не имела костей, боялась, что мне выжжет глаза, но не имела глаз, никак не могла начать этим месивом из гари и сажи начать дышать.

«У тебя нет легких. Двигай отсюда!»

Мне действительно нужно было двигать отсюда, несмотря на отсутствие риска задохнуться.

И едва я двинулась к противоположной стене — той, за которой лес, — как почувствовала его.

Судью. Где-то неподалеку.

И тогда меня впервые за этот вечер пронзила настоящая паника.

«У него петля… Формула. Аркан…» Если он успеет подойти ближе, она сработает, и мои способности Элементала исчезнут. Я сгорю здесь заживо, изжарюсь за секунды.

На выход! Быстрее! На выход! Прочь из огня…

Если я почувствовала его, значит, он уже почувствовал меня.

«Когда? Давно? Когда почувствовал? Насколько близко?»