Санаторий

Все тщательно обдумано, это часть какого-то послания. Вот что это такое, понимает она, послание. К горлу подкатывает тошнота. Убийца пытается что-то сказать. А значит, это не просто убийца.

Он умен и знает, как работает полиция. То есть вряд ли оставил много улик. Такого труднее всего найти.

Элин чувствует, как капельки пота щекочут ее подмышки. Она слишком много на себя взяла. Это чужая страна, и Элин просто некомпетентна в таких делах.

Когда она снова смотрит на ящик, то понимает, что это расследование ей не по зубам, а в памяти мелькают прошлые ошибки.

Грудь сжимается, перед глазами все плывет, и когда Элин зажмуривается и открывает глаза, то понимает, что содержимое ящика изменилось. Пальцы раздуваются и увеличиваются в размерах. Кровь на них больше не засохшая, она сочится из кончиков пальцев и вытекает из углов ящика на снег.

Кровь.

Так много крови, что она проделывает в снегу бороздки, уже добегает до ботинок Элин…

Элин в ужасе смотрит на кровь и отшатывается. С трудом восстанавливает дыхание.

Отвернувшись от ящика, она вытаскивает из кармана ингалятор и трижды вдыхает.

– Все нормально?

Элин поднимает голову. Рядом с невозмутимым видом стоит Лукас Карон. Ветер треплет его куртку, сминая ткань.

– Да.

Она сует ингалятор обратно в карман, несколько раз глубоко вдыхает, и дыхание восстанавливается.

– Я принес кое-что из того, о чем вы просили. – Лукас протягивает небольшую коробку. – Перчатки, пакеты. Остальное скоро принесут. Нужно позаботиться о том, чтобы все было стерильно.

– Спасибо.

Элин достает пару перчаток и пакет.

Остальное она кладет в свою сумку.

Она бросает взгляд на ящик. Ни крови, ни раздувшихся пальцев. Все как было с самого начала.

Но ужас никуда не делся, вся ситуация пропитана ужасом. Случившееся нелогично и нерационально, такое не объяснишь. Элин знает, что корни убийства уходят во тьму, в такую густую тьму, что ее почти можно пощупать.

40

В раздевалке спа-комплекса Элин снимает перчатки и энергично потирает пальцы. Они холодные и покрасневшие, но перчатки не дали им совсем замерзнуть.

После многочасовых пробежек вдоль побережья в Дартмурских холмах, в самых суровых условиях, организм закалился и привык выходить из зоны комфорта.

Она смотрит на часы. Полпятого. Тело Адель обнаружили больше пяти часов назад. Сейчас снаружи уже кромешная тьма, погода ухудшилась еще больше – бешено кружит пурга, словно в центрифуге, жирные белые снежинки подсвечиваются фонарями.

Время от времени ветер подхватывает снег с земли и вскидывает его в жутковатой пляске. Если бы такое случилось в Британии, криминалисты свихнулись бы. Элин представляет измученное лицо и нахмуренные брови своего коллеги Леона, как он матерится вполголоса.

Больше она ничего не может сделать – она сняла сотни фотографий, методично собрала все возможные улики, которых оказалось очень мало. Ее изначальное предположение оказалось верным: совершивший это человек хорошо все продумал.

В импровизированном пакете для улик почти ничего нет. Несколько волосков, несколько пустых пакетиков из-под сахара, несколько окурков. Синие плавки, завязанные узлом и наполовину погруженные в снег. Элин собрала все это, хотя и не питала особых надежд.

Когда она уже собирается уходить, в кармане вибрирует телефон. Элин вынимает его и смотрит на экран. Неизвестный номер, похоже, иностранный.

– Алло.

– Добрый день, могу я поговорить с Элин Уорнер? – раздается мужской голос с сильным акцентом. Не с французским, а скорее с немецким. Резкий, гортанный.

– Я слушаю.

– Это инспектор Уэли Берндт из полиции Вале, – он откашливается. – Как я понимаю, вы хотели поговорить с кем-нибудь относительно помощи в текущей ситуации в отеле «Вершина».

Элин колеблется, насторожившись от его прямоты и официального тона.

– Верно. Рассказать вам о месте преступления?

– Месье Карон рассказал моим сотрудникам о случившемся, но мне хотелось бы услышать еще раз, с вашей точки зрения.

Он молча слушает, пока Элин сбивчиво рассказывает все факты и свои наблюдения. Она слышит скрип ручки по бумаге, медленное и ритмичное дыхание и не может не заметить, как неловко она рассказывает – неточные фразы, неубедительный тон.

Когда она заканчивает, инспектор отвечает не сразу. Элин по-прежнему слышит шуршание ручки и фоновые голоса.

– Ясно. Очень необычная ситуация, – наконец говорит он выверенным тоном. – Обычно нам нужно осмотреть место происшествия, прежде чем открывать дело.

– Я понимаю. – Прижав телефон к уху, Элин проходит через раздевалку. – И вы никак не можете сюда добраться?

– Нет, – отвечает Берндт будничным тоном. – Я поговорил с жандармерией, местной полицией Кран-Монтаны, но и они не смогут никого к вам прислать.

– И что же делать? – Элин идет в обратную сторону.

Ей становится жарко – не от движений, а от нарастающего внутри страха, когда до нее доходит смысл слов инспектора.

Они действительно предоставлены самим себе. Совершенно одни.