Санаторий

Элин не специалист, но знает, что теплая вода могла даже уменьшить это время, скорее всего, девушка умерла самое большее пару часов назад.

Айзек не шевелится. Промокнув насквозь, он приседает рядом с безжизненным телом.

Элин следит за его реакцией. Он в самом деле думал, что это Лора. Такое не изобразишь.

А значит, он действительно не знает, где она. И не имеет отношения к ее исчезновению.

Элин переводит взгляд на запястья девушки. Они крепко стянуты тонкой перекрученной веревкой.

Ее связали.

И тут взгляд Элин отмечает кое-что еще: у девушки не хватает пальцев. Одного на левой руке и двух на правой. Она невольно вздрагивает.

Глаза Уилла стекленеют.

– Отведу Айзека внутрь. Ему нужно обсушиться.

Элин уже собирается ответить, но тут слышит голос:

– Это Адель, – говорит за ее спиной Сесиль, совершенно без эмоций. – Горничная.

Оборачиваясь через плечо, Элин видит, что за ее спиной собрались уже пять человек. Один рыдает, остальные тихо перешептываются, поглядывая на тело.

Нужно что-то сделать. Взять ситуацию под контроль.

Ведь это… вероятно, место преступления, а здесь уже натоптано. Снег вокруг бассейна усеян следами, некоторые уже расплываются, а другие присыпаны свежим снегом.

Элин снова поворачивается к трупу. Снег собирается на лице девушки, на одежде, на лежащей рядом маске. От этого зрелища у нее снова перехватывает дыхание. Организм словно поставили на паузу, каждая мышца тела застыла.

В глубине души ей хочется убежать, но она знает – это ключевой момент. Сейчас или никогда. Если она не справится в таком отчаянном положении, когда больше не на кого положиться, то на ней можно окончательно поставить крест.

Элин оборачивается к собравшейся группке персонала.

– Я из полиции. Я могу помочь, – не вполне уверенно говорит она.

Никто на нее не смотрит.

Элин медлит еще секунду, собираясь с мыслями.

Откашливается и говорит уже громче:

– Я из полиции. Отойдите, пожалуйста. Это место преступления. Вы можете уничтожить улики.

37

– Я вызвала полицию, она уже в пути. Я… – Сесиль умолкает и переводит взгляд на труп. Ее лицо искажается. – Я все время думаю, что стоило все-таки попытаться ее откачать. Как-то неправильно, даже не…

– Тут никто ничего бы не смог сделать, – мягко говорит Элин.

Сейчас, при взгляде на окоченевшую челюсть и шею, на синюшную кожу Адель, это кажется еще более очевидным.

Она наклоняется, чтобы лучше рассмотреть. Девушке примерно столько же лет, как и Лоре, может, чуть меньше. Черный пуховик расстегнут, футболка задралась, обнажив худой, мускулистый живот.

Элин с самого начала догадалась верно – трупного окоченения еще нет, значит, в воде тело пробыло недолго.

Темные волосы потускнели, вода на коже уже потихоньку замерзает, а сверху ложится снег. Изо рта девушки вытекает беловатая пена, застывая в уголках.

Элин понимает, что это значит. Пена – смесь слизи, воздуха и воды, образующаяся в процессе дыхания. Ее присутствие указывает на то, что девушку сбросили в воду еще живой, хотя из этого необязательно следует, что она утонула.

Глаза Адель блестят почти как у живой.

То есть после смерти контакта с воздухом не было.

Элин переводит взгляд на маску, лежащую на полу, и кожа покрывается мурашками. Черная резина уже припорошена снегом, но он не скрывает уродливый силуэт.

Что это?

Элин всегда ненавидела маски – и карнавальные для Хеллоуина, и медицинские. Ее пугает то, что они могут скрывать.

– Маска… – говорит Сесиль, проследив за ее взглядом. – Я видела такую в архиве. Их использовали в санатории, чтобы лучше дышалось.

Она подносит руку ко рту и грызет ногти.

Элин кивает. И что это значит? Какая-то игра пошла не так?

Чьи-то сексуальные утехи?

Она снова смотрит на руки Адель. Веревка на запястьях предполагает, что ее связывали и, возможно, насильно где-то держали. Достаточно долго, чтобы отрезать пальцы, мрачно думает она, переводя взгляд на обрубки, примерно полсантиметра над костяшкой.

Но нет по-прежнему никаких намеков на то, как она попала в воду и что здесь случилось.

Все указывает на то, что она утонула, но почему никто ничего не заметил? Если она была жива, оказавшись в воде, почему никто ничего не слышал? Даже со связанными за спиной руками она могла всплыть и барахтаться в воде, кричать…

Даже если ее удерживали, что маловероятно, учитывая отсутствие ссадин, все равно раздавались какие-то звуки. Так почему никто их не слышал?

И тут Элин замечает маленькую темную тень на дне бассейна, в нескольких метрах от того места, где находилось тело. С нарастающим беспокойством она встает и направляет луч фонарика в воду.

Мешок с песком.

Элин судорожно охает. Адель утянул на дно груз.

Вот почему никто нечего не слышал. Кто-то хотел, чтобы она умерла быстро. И тихо.

И тогда улетучиваются последние сомнения, и живот скручивает от ясного понимания.

Это… не просто несчастный случай. Ее убили.

Это убийство.

Внутри у нее лопается темный пузырь ужаса.

Осознавая, насколько жестоко отняли жизнь у Адель, Элин ощущает буквально физическую боль.

Можно было бы найти тысячу более быстрых и менее болезненных способов.

Но кто-то хотел, чтобы Адель помучилась.