Санаторий имени Ленина

«Как мерзко на душе! Опять навалилась черная депрессия, а еще подступило к горлу это мерзкое чувство вины, как всегда с похмелья. Нет, так не пойдет! Чувствовать себя виноватым – хуже нет для бизнеса, в особенности, когда на кону столько бабла. В таком состоянии – полшага до ошибки, цена которой – миллионы».

Мигрень усилилась, и Соколов подумал, что пора завязывать с алкоголем. И еще кое-с-чем. Пожалуй, последняя дорожка кокса в ресторанном сортире была лишней. Да еще и девка эта наглая, которую он снял в дорогом кабаке, пыталась шантажировать… Пришлось быстро растолковать ей, что к чему, и кто тут заказывает музыку, то бишь ее натренированную фитнесом ж@пу. Соколов подумал: хорошо, что он сразу расплатился с девкой после е@ли и выгнал к чертям собачьим из номера, не дожидаясь рассвета. Еще не хватало, чтобы чужая дура с утра настроение не портила, своей что ли идиотки дома мало…

Спать не хотелось. Мужчина спустил ноги с необъятной гостиничной кровати на холодный пол и хмуро уставился в зеркало, которое висело на противоположной стене:

«Неужели это я? Кожа желтая, бугристая, глубокие носогубные морщины, на лбу пигментные пятна. Даа, если смотреть правде в глаза, рожа как у старика. Жидкую растительность на башке никак нельзя назвать шевелюрой, хоть волосы со спины пересаживай. Алкоголь и кокс явно не способствуют свежести морды, по утрам это особенно заметно».

Соколов поднял трубку и заказал кофе в номер. Завтракать не хотелось. Он вышел в прихожую, достал из кармана пиджака таблетницу, жадно запил чудодейственную пилюлю водой, приоткрыл дверь в номер и отправился в душ. Вскоре в дверь постучали. Официантка из гостиничного сервиса, прикатившая столик с подносом, на котором стоял металлический кофейник, две изящные чашечки и блюдечко с печеньем, заглянула в проем двери и испуганно отпрянула. Голый немолодой мужчина вышел прямо на нее из ванной комнаты, слегка прикрыв срамное место полотенцем. Невольный стриптиз нимало его не смутил. В самом деле, прислугу, что ли, стесняться?

– Поставьте поднос вон на тот столик, возьмите там же оплату за кофе и чаевые и убирайтесь, – приказал он хрипловатым, еще не проснувшимся голосом, – видеть никого с утра не могу.

Девушка шустрым зверьком бесшумно шмыгнула к столику и, выполнив приказание гостя, молча выскочила в коридор.

«Наверное, старею, – лениво подумал обитатель номера, – в прежние годы эта пташка так легко от меня не упорхнула бы. Оприходовал бы ее прямо в ванной, потом щедро расплатился бы за моральный ущерб, отбив всякое желание жаловаться, и выпроводил бы из номера. А теперь от нее толку – только вот эта гостиничная бурда в кофейнике… Впрочем, плевать. Надо хоть этого пойла отхлебнуть, пока не остыло. Хорошо, что вода в графине осталась – запить эту жидкую дрянь».

Выпив с отвращением кофе и быстро одевшись, Александр Соколов уже собирался звонить водителю, но тут затрезвонил айфон, отозвавшись мучительной болью в голове.

«Блин, кого там разбирает в субботу, да еще в такую рань?», – подумал Соколов с раздражением. Захотелось швырнуть чашкой с остатками кофе в стенку, но он сдержался и мысленно похвалил себя за выдержку.

На экране айфона высветилось: «Петр Воронов». Соколов решил не отвечать, но телефон звонил все настойчивей.

– Привет, Сокол, – поздоровался голос в трубке неестественно бодро для раннего утра. Впрочем, наигранно веселый тон не обманул Большого Шурика, знавшего Петра не один десяток лет.

– Что случилось? – сухо спросил Соколов.

– Слышь, Сокол, надо срочно перетереть кое-что. Давай встретимся сегодня часиков в двенадцать на нейтральной территории?

– Может, отложим до понедельника? – недовольно буркнул Соколов. – Неужели дело такой срочности? Надо сегодня к Эллке смотаться. Понимаешь, обещал в субботу на дачу приехать, с дочкой поиграть. Ну и вообще… надоело в пробках париться, хочется наконец воздухом подышать, на террасе пообедать…

– Знаешь, я тоже в субботу, то бишь, сегодня не груши околачиваю, – пробурчал Воронов. – Между прочим, в пять с адвокатом встречаюсь. Надеюсь, ты уже слышал про мой гребанный развод? Он же – развод на бабки… – Воронов хмыкнул вслед собственному каламбуру, хотя, похоже, ему было не до смеха.

– Трудно не услышать, если о тебе из каждого утюга болтают, – усмехнулся Соколов.