Санаторий «Седьмое небо»

– Нет, после процедур Рая вместе с родителями вернется домой. Через неделю. А мы с Жанной останемся. Дети навещают нас по выходным, а в остальное время мы с женой живем тут одни.

– Ясно. А кто такой Энвер? – не унимался Шкуродер.

– Бездомный мальчик, мы нашли его в горах. Вернее, Игорь нашел и привел к нам. Энвер получил травму головы и потерял память. Он так и не смог сообщить, где живет и кто его родители, – отвечал Лобачев, не моргнув глазом.

– Вы могли отвезти его в поселок и спросить у местных жителей – вдруг бы его кто-то узнал?

– Может быть, Энвер получил травму головы, потому что родители били его, как знать? Так бывает. Поэтому мы решили ждать, когда к нему вернется память. Но прошло десять лет, и она так и не вернулась.

– А где он сейчас?

– К сожалению, он сейчас в состоянии, которое можно охарактеризовать как кому, но это не совсем так. Он прячется в пространстве вечности и не желает возвращаться, а тело его, хоть и не умерло, но без души совершенно безжизненно. Надо бы отправиться за ним, найти и вернуть назад. Негодник уже не раз проделывал подобное. Ему там нравится больше, чем здесь, вот и сбегает все время. – Лобачев замолчал.

Шкуродер тоже не знал, что сказать. Вопросы у него кончились, но ни одному ответу доктора он не поверил. Желая как-то разрядить обстановку, он похлопал доктора по плечу и снисходительно произнес:

– Вы простите, что я тут целый допрос вам учинил. Я ведь подлечиться приехал, а не расследование проводить. И вообще считаю: каждый имеет право на свои тайны, и на свои грехи тоже.

В глазах Лобачева мелькнул испуг, но тут же сменился гостеприимным радушием:

– Приходите в столовую через полчасика. Она на этом этаже, вход из зала с колоннами. Там над дверями табличка, не ошибетесь. Я принесу коньяк, выпьем за знакомство!

Столовая была чрезмерно велика для такой скромной компании. Когда Шкуродер, ориентируясь на звон посуды, далеко разносящийся в тишине длинного коридора, нашел вход, за столом сидели четверо: Лобачев, Жанна, Элина и молодой мужчина с редкой рыжей бородкой – тот самый, который доставил его в санаторий. По всей видимости, это и был сын доктора Игорь. Похоже, основной набор генов ему достался от матери: он был ее копией в мужском облике – рыжеволосый, рыхлый, с пустым взглядом светло-серых блеклых глаз.

Бледно-розовая форель, разложенная по тарелкам, не вызвала у Шкуродера аппетита, и пришел он сюда вовсе не из-за голода. Ему не хотелось оставаться одному, потому что к его собственным кровавым чудовищам неожиданно присоединился Вениамин Казимирович, человек в шляпе. Он прошел к нему в комнату прямо сквозь стену и сел на кровать в тот момент, когда Шкуродер только погрузился в раздумья о предстоящем сомнительном «лечении». Все мысли тотчас исчезли, вымещенные страхом, и вспомнившиеся заверения Лобачева о том, что виденья не могут причинить физический вред, не помогали. Человек в шляпе молча сидел и сверлил его взглядом в окружении бескожих уродцев, и если к последним Шкуродер привык и мог даже иногда их не замечать, то присутствие Вениамина Казимировича его невероятно нервировало, хотя тот ничего не говорил. Только когда Шкуродер уже выходил из комнаты, призрак бросил ему в спину: «С таким багажом, как у вас, дружище, я бы туда не совался!»

Форель не лезла Шкуродеру в горло и напоминала протухшую селедку, от коньяка он отказался – не пил с тех пор, как рядом с ним появились кровавые монстры, опасаясь, что в состоянии алкогольного опьянения виденья станут еще реалистичнее и перепугают его до инфаркта. Разглагольствования Лобачева, которые с интересом слушали члены его семьи, показались Шкуродеру скучными: они изобиловали научными терминами, в которых он не разбирался, а потом доктор и вовсе ударился в философские рассуждения о рае и аде, о грузе грехов и о том, что чем их больше, тем мучительнее становится жизнь такого грешника, и после смерти мучения эти многократно усиливаются.

Шкуродер даже задремал под монолог Лобачева, но внезапно очнулся от резкого вскрика и увидел, как неуклюже выскакивающая из-за стола Жанна с грохотом роняет стул, таращась в дальний угол столовой. Доктор, его сын Игорь и Элина смотрели туда же. Повернувшись в ту сторону, Шкуродер увидел, как к столу приближается незнакомая женщина, немолодая, с головы до пят одетая в черное, и почти сразу понял: она не живая, а так называемый «побочный эффект». Старый паркет ни разу не скрипнул под ее ногами, а пройти по нему беззвучно было невозможно. Судя по реакции семейства Лобачевых, нежданная гостья была хорошо знакома всем троим, и внезапному ее появлению они были явно не рады. Женщина, наоборот, улыбалась, будто случайно встретила старых друзей.

– Жанна? Доктор Лобачев? Надо же, вы совсем не изменились! – громко произнесла она, и голос ее, как показалось Шкуродеру, прозвучал прямо у него в голове: ожидаемого при такой высоте потолков эха не возникло.