Санаторий «Седьмое небо»

Декорации изменились. Первое, что увидел Лев, открыв глаза, – серебристую ленту в своей руке – той, которой только что тянул шнур. На другом конце ленты маячил огромный розовый воздушный шар с серебристыми выпуклыми буквами: «С юбилеем! Один год!» Он шел в толпе смеющихся радостных людей по центральной аллее городского парка. Узнать это место не составляло труда. Справа медленно поднимались к небу покачивающиеся кабинки колеса обозрения, слева тянулись ларьки с традиционными попкорном и сахарной ватой. Рядом шла Вера, крепко держа его за руку, будто боялась потеряться в пестрой, хаотично движущейся толпе. Лев искоса, украдкой, посмотрел на жену. Выглядела она неважно, даже макияж и улыбка ее не красили, тем более что улыбка выглядела какой-то дежурной, будто Вера улыбалась, потому что все вокруг улыбались. И дело было даже не в темных кругах под глазами, раскинувшихся на пол-лица, как у вампиров, не в серой безжизненной коже, не в морщинах, волнами изогнувшихся на лбу, а в напряженном, тревожном взгляде, неотрывно прикованном к детской коляске, которую катила ее сестра Надя, шагавшая рядом. Вернее, к ребенку, спящему внутри и почти полностью скрытому сетчатой накидкой: видны были только смутные очертания нижней половины крошечного личика под съехавшей на нос шапкой. Вера, целиком поглощенная созерцанием их годовалой дочери, явно ничего больше не видела. Ничего и никого. И уже давно.

Жена перестала замечать мужа с того момента, как Раюшка появилась в их семье. Если и удостаивала коротким строгим взглядом, то лишь для того, чтобы озадачить очередным поручением или отругать за что-то, что муж сделал не так. А «не так» он, по ее мнению, делал все. И Лев избегал попадаться ей на глаза: допоздна задерживался на работе в будни, а в выходные боялся высунуть нос из домашнего кабинета, чувствуя себя жителем оккупированной территории.

Сегодня отсидеться в кабинете было невозможно, ведь был особенный день: исполнился год со дня рождения Раюшки, и они решили выбраться в парк. Лев надеялся, что Вера оживет, увидев окружающий мир. Но она его не видела. Она смотрела только на дочь.

Надя захотела купить сахарную вату, и Лев взял у нее коляску. Девушка отошла к ларьку, где продавщица наматывала на длинные палочки белые воздушные коконы, и вскоре вернулась с огромным пошатывающимся облаком, улыбаясь во весь рот, отчего ее юное лицо стало совсем детским. Раньше Вера тоже так улыбалась – наивно, открыто и заразительно. Тогда сестры были очень похожи. Теперь же Лев смотрел, сравнивая их лица, и удивлялся, какими разными они стали. Кто бы мог подумать, что эмоции могут так влиять на внешний вид человека.

– Хочу на колесо обозрения! – Надя вдруг запрокинула голову, глядя на ползущие по кругу кабинки. На макушке сладкого облака, которое она держала перед своим лицом, уже была выедена приличная «яма».

– Идите, покатайтесь со Львом! – ответила Вера, поправляя накидку на коляске.

– Давайте лучше вы вдвоем, а я с Раюшкой побуду, – ответил Лев. Не любил он эти «чертовы колеса».

Вера отрицательно качнула головой. Брови сошлись у переносицы, отчего между ними проступили две глубокие вертикальные складки.

– Нет, я не могу. Рая скоро проснется.

– Ничего страшного, я же с ней. Иди, хоть на город сверху посмотришь! – Лев повернул коляску и покатил ее к ближайшей скамейке, упорно не желая забираться в карусель. За спиной послышался голос Нади, уговаривающий сестру:

– Ничего с Раюшкой не случится за пятнадцать минут! Поехали со мной. Сверху такой вид! Тебе понравится! Ты ведь целый год в четырех стенах просидела и дальше своего двора никуда не выходила.

– Да, просидела, – повторила Вера таким тоном, будто только сейчас это поняла. И, догнав Льва, начала отдавать указания: – Я, пожалуй, прокачусь с Надей. Только надо место найти потише, и коляску не тряси, если заворочается. Пусть просыпается, не убаюкивай. Она давно уже спит. Если заплачет, то бутылочка в термосе в боковом кармане справа. Салфетки влажные – слева. Лежа не корми, голову подними, а то подавиться может. Или лучше на руки возьми. И проверь, не жарко ли ей. Тогда верхний комбинезон сними. Или… может, лучше ты с Надей на колесе прокатишься? А?

Все это время Вера смотрела не на Льва – на коляску, будто боялась даже на миг выпустить ее из виду.

– Идите уже. – Лев поискал взглядом свободные скамейки в стороне от скопления людей и выбрал место сбоку от центральной аллеи, под большим раскидистым тополем. – Я буду ждать вон там. Видишь?

Надя вручила Льву недоеденный кокон сладкой ваты и потянула Веру к кассам. Та нехотя подчинилась, но, уходя, тревожно оглядывалась назад. Вскоре сестры исчезли в толпе.

Лев направился к тополю, с трудом передвигая коляску одной рукой – в другой была палка с осевшей ватой.

Устроившись на скамейке, он достал смартфон, собираясь посмотреть последние новости. Когда через какое-то время над ним нависла чья-то тень, он вначале решил, что вернулись Надя и Вера, но оказалось, что напротив него остановилась незнакомая девушка.