Санаторий «Седьмое небо»

– Его нашла одна добрая женщина, которая показала мне дорогу сюда. Она искала сына. Мальчика по имени Энвер.

– Мама Энвера? Ой, а он и не знает, что его мама ищет!

– Ты его видела?

– Да! Это он помог мне сбежать из тела перед процедурой. Энвер сказал, что если я перейду в пространство вечности вместе с этим Александром, то погибну. Потому что на Александра набросятся чудовища, которые бродят вокруг, а если я пройду процедуру вместе с ним, то и на меня тоже. Это потому, что Александр очень плохой. Энвер сказал, что этот человек – страшный злодей.

Лев уставился себе под ноги. Да, все могло закончиться гораздо, гораздо хуже… Ему вдруг захотелось узнать, нашла ли Хибла своего сына, точнее, его фантом – нет, скорее, уже призрак, если придерживаться классификации Лобачева.

В коридоре было темно и пахло сыростью. Где-то далеко капала вода, отдаваясь гулким эхом. Лев и Рая остановились у распахнутой двери. После яркого света оба они словно ослепли и вглядывались в темноту до боли в глазах. Льву показалось, там было… что-то. Что-то огромное, беззвучное, зловещее. И оно двигалось. Лев отогнал паническую мысль: «Нам не выбраться». Теперь с ним была Рая, и он не мог позволить себе бояться: дочь сразу почувствует это. Дети всегда все чувствуют. («Папа, когда мама вернется? Она больше никогда не вернется? Она умерла?»).

Лев все еще не решался сделать шаг вперед. Ему почудилось, что от стены отделился расплывчатый силуэт, похожий на человека с растопыренными руками, и, судя по тому, что Рая тихо пискнула, она тоже увидела его. Но тень не причинила им вреда: качнулась в сторону и растаяла. Глаза привыкли к темноте, и уже можно было различить закрытые двери на противоположной стене.

Где-то там, за одной из них, лежал мертвый мальчик по имени Энвер. Лев решил во что бы то ни стало отыскать его и похоронить в санаторном парке – ради Хиблы. Встретились мать и сын в пространстве вечности или нет, теперь уже никак не узнать. И если счастливой встречи не случилось, то несчастная женщина, разыскивавшая своего ребенка в течение десяти лет, хотя бы сможет навещать его могилу, пусть и в виде призрака. Лев слегка сжал ладошку Раи, которую держал в своей: хотелось в очередной раз убедиться, что она не мираж. Рука была теплой, слегка вспотевшей от страха. Но бояться было нечего: теперь оба конца коридора хорошо просматривались, и были они абсолютно пусты.

На аллеях парка шумно шелестела опавшая листва, перебрасываемая игривым ветерком с места на место. Так громко скрести по бетону дорожек могла только жесткая, как сухая лимонная корка, листва магнолии, поэтому такой особенный осенний звук можно было услышать лишь там, где растут эти деревья – в основном, в южных широтах с субтропическим климатом, таким, как здесь.

Лев положил тело Энвера, завернутое в шерстяное одеяло, на скамейку. Рая подала ему лопату, которую несла всю дорогу с серьезным скорбным видом. Но она не плакала. Только сказала, когда они обнаружили тело мальчика в одной из детских спален: «Тело умерло, но сам-то он жив. Я знаю». И все же Лев видел, что ей было нелегко наблюдать за тем, как он копает могилу. Дочь сидела на той же скамейке рядом с шерстяным коконом и мрачно следила за летящими из ямы комьями земли. А когда Лев, весь перемазанный в желтой глине, выбрался оттуда и направился за телом, Рая отвернулась: не захотела смотреть, как он будет его закапывать.

Возвращаясь в здание, чтобы отмыться после земляных работ и собраться в обратный путь, Лев и Рая наткнулись на несколько надгробий на самой окраине парка. Каменные плиты стояли рядком, всего их было восемь. На всех – металлические овальные таблички с поблекшими фотографиями детских лиц. «Вот они, жертвы экспериментов Лобачева», – подумал Лев и поспешил увести Раю подальше от этого места. «Они не умерли. Я теперь знаю, что смерти нет, – сказала она уже на крыльце парадного входа, и вдруг добавила чуть громче: – Значит, и мама не умерла. Она ждет нас в светлом месте».

Лев чуть не споткнулся, услышав это. Остановился, присел перед ней, взял за плечи и, глядя прямо в глаза, произнес:

– Ты права: мама не умерла. Она ждет нас в светлом месте, и очень скоро мы – ты и я – отправимся навестить ее.

– Правда?! – Тонкие брови Раюшки взлетели вверх и сложились над переносицей домиком, а в глазах читалось недоверие. Что ж, он слишком долго обманывал дочь, но пора положить конец этому вранью. И вообще… Лев собирался начать новую жизнь, и он был уверен, что у него это получится.

– Да, – ответил он твердо, думая о том, что, даже если это не так, то нельзя считать враньем то, о чем он еще не знает. Потому что умереть Вера могла в любой момент, да и состояние, в котором она находилась последний год, нельзя было с уверенностью назвать жизнью. Ведь жизнь в ней поддерживалась искусственно, с помощью специального медицинского оборудования, и висела на волоске.