Санаторно-курортный маньяк

– Мочи гада! – закричала Околелова.

– Как мочить? – не поняла Пузько.

– Палкой! У тебя в руках палка! – напомнила Нелли. – Бей ее палкой!

– И точно! – воскликнула Алина, от ужаса забывшая про ветку. – Ату ее, ату!

Она принялась остервенело лупить по осоке. Гадюка бросилась прочь.

– Вы что? – заверещал Максим откуда-то из глубины болота. – Зачем вы гоните змею назад ко мне?! Она же меня уже один раз искусала!

Девушки ринулись к Энгельсу, не разбирая дороги и теряя в осоке и колючках последние обрывки чехлов из Максовой «копейки», служившие им набедренными повязками. Через несколько секунд они добрались до молодого человека, который слабо постанывал, плавая в жиже как раз возле того места, где Алина и Нелли утопили агрегат Кулибиной.

– Куда она тебя укусила? – запричитали девушки, плавая вокруг Максима кругами.

– В ногу, – прохрипел Энгельс. – Она онемела. Ноги не чувствую! Наверное, отвалится!

Девушки принялись подталкивать Макса к берегу. Нелли нащупала дно и закинула себе за шею правую руку молодого человека, а Алина – левую, и они потащили его к «копейке».

– А где гадюка? – спросил Макс, тревожно озираясь.

– Вообще-то, если я правильно помню школьный курс зоологии, ядовитые змеи кусаются только один раз, потом им нужен перерыв, чтобы яд снова выработался и заполнил зубы, – сказала Нелли, задыхаясь от тяжести. – Поэтому ты не беспокойся, эта гадюка временно не опасна. Зря мы паниковали.

Над болотом пролетел ветерок. По лесу прокатился шелест. С трудом переводя дух, Алина и Нелли выволокли Макса на сухое место и посадили на землю.

– Девушки, – вдруг спросил Макс, морщась и потирая ногу, – а вы что, совсем голые?

Алина и Нелли залились ярким румянцем, но деваться было некуда – чехлы они потеряли в болоте, а их собственная одежда превратилась в мокрые рваные лохмотья.

– Вы такие красивые, прямо-таки русалки, – с восхищением сказал Макс. – Я был о вас худшего мнения. Честно говоря, я думал, что Нелли толстовата, а она просто как булочка аппетитная, так хороша! Ты, Алина, тоже ничего, – кивнул он Пузько.

– Где место укуса? – деловито спросила Нелли, присаживаясь перед Максом на корточки.

– Я не помню, – прошептал Энгельс, глядя на ее обнаженные прелести. – У меня уже ничего не болит. Я внезапно выздоровел. Так, нога чешется немного, и все.

– Максик, – сказала Алина, глядя на его трусы, которые как-то странно топорщились, – не надо так живо реагировать на нашу наготу. Ты же говорил, что женский пол настоящего ученого только отвлекает.

– Я передумал, – сказал Макс, – давайте тут останемся жить. Шалаш поставим, я буду охотиться…

В этот момент в глубине леса мелькнул свет фар.

– Маркс! Маркс возвращается! – закричал Энгельс, подпрыгивая на одной ноге и размахивая в воздухе руками. – Ура! Ура! Мы спасены!

Но это был не «Хаммер». К троице, у которой остались одни трусы на троих, подъехал старый громыхающий грузовик. Девушки взвизгнули и спрятались за деревьями, поддерживая за плечи хромавшего Энгельса.

За спиной у Маркса зазвонил телефон. Несколько секунд Володя, который вел по лесу тяжелый черный внедорожник, пытался понять, что это у него звякает, а потом обернулся и увидел на заднем сиденье кучку одежды, обгорелые ботинки фабрики «Белвест» с дырками на подошвах и старенький мобильник, такой большой, что место ему было не в кармане, а в политехническом музее. Телефон тихонько тренькал триумфальный марш. Володя притормозил и взял в руки аппарат.

– А вдруг это они мне звонят таким образом? – спросил он сам себя вслух.

Номер, высвечивающийся на экране, не был вписан хозяином в телефонную книгу сотового, а имя не обозначилось.

– Не буду отвечать, это неприлично, – решил Маркс, – лучше поеду побыстрее.

Но быстро ехать по лесу не получалось. Тем более что все сосны были похожи одна на другую и Владимир не был уверен, что он едет именно туда, куда нужно.

– Ну давай, Володя, – пробормотал он, – ты же хорошо ориентируешься в пространстве! Их надо найти как можно быстрее. Они там остались совершенно беспомощными, девушки мокрые, а парень так вообще в одних трусах и очках.

Он ехал по лесу со всей возможной скоростью, уже жалея, что поддался эмоциям и повез подругу, которая достала его до невозможности, к свиноферме. На душе у Маркса было неспокойно – шестое чувство подсказывало ему, что у хранителей выдающегося российского научного достижения возникли какие-то проблемы.

Рязанцев откинулся в кресле и закурил. Телефон Околеловой разбился при падении с карниза. Телефон Пузько также был выключен или неисправен – сколько полковник ни звонил на ее номер, оператор говорил, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания». Оставался еще третий номер – Максима Энгельса, но тот не брал трубку. Голова у Владимира Евгеньевича шла кругом.

– Ну ответь, ответь! – зло сказал полковник.

Максим не отвечал.