Сандаловая луна

Джулия побежала по изумрудной лужайке к дому. Боже, сколько воды утекло с тех пор, как она первый раз переступила порог пансиона «Сад азалий»! Как интересно и весело было обустраиваться на новом месте, декорировать гостиные и спальни. Каждый год новенькие студентки учились превращать отрезы дешевеньких тканей в эксклюзивные портьеры, покрывала и занавеси. Сложная наука называлась «Дешево и сердито» — видимо, на тот случай, если кто-нибудь неудачно выскочит замуж за бедняка.

Здания пансиона казались легкими, ажурными, воздушными: огромные окна, отшлифованные деревянные панели, светлые краски. Яркие расшитые подушки, чудесные ковры, удобная мебель визуально расширяли пространство комнат. На стенах в белых рамках висели картины, написанные студентками — неожиданный, но очень удачный элемент убранства.

Спальня Джулии была выдержана в светло-желтых и белых тонах, просторную ванную она делила с Самантой. Девушка сняла бикини и, надев резиновую шапочку, юркнула под душ. Струи воды сотнями иголочек вонзились в тело.

Стоя под душем, девушка прислушивалась к шуму воды и размышляла о своем туманном будущем на просторах заповедника Умкамбо. С отцом она виделась год назад. Тогда он был директором носорожьего заповедника.

Джулия вздрогнула, услышав зов Саманты. Поразительно, но у этой миниатюрной крошки голос был глубоким, сочным, как у исполнительницы соул.

— Леон приехал и хочет тебя видеть! — кричала подруга. — Он сейчас в Резиденции, пьет чай с Флорией.

— А что ему нужно? — крикнула Джулия из душевой кабинки и выключила воду. — Я попрощалась с ним еще вчера, на балу. Саманта, будь другом, принеси мне, пожалуйста, полотенце! Я забыла его взять. Оно где-то на кровати или на полу…

Вернувшись в комнату, Джулия оделась, торопливо сложила в сумку последние вещи. Комната внезапно показалась ей сиротливо пустой.

Она защелкнула замок белого чемодана и задумчивым взглядом обвела комнату.

Девушка подошла к туалетному столику и сложила в специальную кожаную сумочку косметику, щеточки, баночки с кремами и лосьонами.

Внезапно Джулия замерла, увидев в зеркале свое отражение. Спокойное лицо, зеленые глаза, плотно сжатые губы. Ничто не выдавало ее волнения, только сильнее обычного алели щеки. А ведь она навсегда покидала пансион, в стенах которого провела целый год!

Действительно Смуглянка, ухмыльнулась Джулия, пристально всматриваясь в свое отражение. Недаром ей дали это прозвище: ее кожа имела теплый медовый оттенок. Правда, Саманта и Леон называли ее только по имени.

Все пансионерки знали Леона Ладенцу. Он был владельцем галереи, которая буквально ломилась от всевозможных чудесных вещей и вызывала профессиональный интерес юных дизайнеров и декораторов. Чего тут только не было! Узорчатые ковры ручной работы, мягкие пуфы, скамеечки, кованые столики на тонких резных ножках, русские самовары, испанские ножи, гончарные изделия, картины и антикварные вещи.

Леон пил чай с Флорией и ее мужем Марком в великолепной гостиной, которая поражала визитеров антикварными безделушками и мягкой мебелью с цветочным узором.

— Ты как раз к чаю, — сказала Флория, когда Джулия вошла в гостиную. — А где же Саманта? Я ведь пригласила ее посидеть с нами.

— Саманта просила передать, чтобы вы не ждали ее, — ответила Джулия, одарив улыбкой поднявшихся при ее появлении мужчин.

Едва дождавшись окончания чайной церемонии, Джулия в сопровождении Леона вышла на веранду, выложенную белой плиткой. Сидя в белых плетеных креслах с ярко-красными подушками, они не спускали глаз с утопавшей в азалиях подъездной дороги, на которой должен был появиться автомобиль Стэна Манро.

— Дорогая, я буду по тебе чертовски скучать, — сказал Леон. — Да ты сама это прекрасно знаешь, да?

— Я тоже буду скучать, — немного замявшись, призналась Джулия, и это было чистой правдой. Леон на первый взгляд мог показаться манерным и неестественным, но чем ближе Джулия его узнавала, тем сильнее привязывалась. — В любом случае, — добавила она, — ты должен приехать к нам в гости. Кстати, однажды ты предложил мне место в своей галерее в Питермарицбурге. Возможно, в один прекрасный день я приму столь заманчивое предложение. Оформив пенсию, отец собирается переселиться в Питермарицбург, поближе к невестке.

— О, это принесет мне несказанную радость, — провозгласил Леон. — Если бы ты только знала, как трудно найти подходящую девушку. В настоящий момент в галерее в Питермарицбурге работает Николетт, пока она меня вполне устраивает. Но что будет потом — кто знает? Я мечусь между галереями, порой буквально разрываюсь на части. — Леон владел тремя галереями. — Послушай, дорогая. — Он нежно сжал ее пальцы, а потом провел по ним губами. — Ты… с твоими талантами… Что ты будешь делать в этом заповеднике? А что касается твоего отца… По-моему, это нечестно — тащить тебя в глушь и заставлять жить среди диких зверей!