Сандаловое дерево

Мы прошли через тенистую веранду, практически полностью укрытую вьюнками и лианами, и вступили в комнату с высоким потолком и голыми стропилами, очень похожую на то, что я видела в Калькутте, только меньше размером. Пол устилали бамбуковые циновки, накрытые сверху сине-полосатыми хлопчатобумажными ковриками, которые хорошо гармонировали с синими рамами окон и синими же ставнями. В каждой из двух спален стояло по альмире для одежды и белья, а окна были завешены сари цвета слоновой кости. Книги хранились в застекленных шкафах, чтобы уберечь их от термитов, а оштукатуренные стены были окрашены в прохладный серый цвет.

«Садись, Адела. Ты наверняка очень устала», — сказала она и тут же сама плюхнулась в плетеное кресло, стоящее у дивана с овальной спинкой.

Я села в другое, обтянутое парчой, с крепкими подлокотниками из тикового дерева, и заметила, насколько прохладнее внутри, чем снаружи. Фелисити указала на плетеные тростниковые экраны, прикрывающие окна: «Слуги держат их сырыми в жару, тогда сквозь них проникает прохладный ветерок».

«Ты хорошо выглядишь, Фелисити, — сказала я, и она одарила меня своей удивительной, неожиданной улыбкой. — Но твое платье… на тебе нет туфель и… где твоя мама?»

«Конечно же, у меня есть туфли, глупая ты гусыня. Но в доме они мне просто не нужны, не так ли? А еще ты вскоре сама убедишься, как красиво носить сари, как оно элегантно, не хуже любого бального платья и во сто раз удобнее. А что касается мамы… — Она беззаботно рассмеялась. — Мама — жена губернатора и никогда не станет жить в таком непритязательном бунгало, как это. Ты же видела наш дом в Калькутте».

«Но где она тогда?»

«У нее прекрасные номера в гостинице Симлы, где она может есть чудные булочки в „Пелити“, играть в вист и наблюдать за игрой в крикет с другими леди из ее Клуба. Она играет в теннис, обожает джин по вечерам и безобидно флиртует».

«Ты вообще когда-нибудь видишься с нею?»

Фелисити уже не улыбалась.

«Когда я прибыла в Калькутту, то долго стояла на причале, ожидая ее. А она стояла совсем рядом — мы просто не узнавали друг друга, пока почти все не разошлись. Конечно, прошло десять лет, но мы действительно не узнали друг друга. — Она пожала плечами. — Маму шокирует та жизнь, которую я для себя выбрала, но у меня есть свои деньги, а у нее свои, и потому…»