Сандра (СИ)

Спустя несколько минут мимо забившейся в угол Сандры прошла ссутулившаяся Лукреция с одним тощим чемоданом в руке, и весь вид ее был до того удрученным, что девушка ринулась в соседнюю комнату. Лаэрт восседал за письменным столом, застывший, как мраморное изваяние.

— Верните ее!

— Нет. Старуха от тебя не отстанет, а я не хочу, чтобы кто-то помыкал тобою… Не надо смотреть на меня с таким возмущением, Александра. Я все сделал для твоего же блага, — медленно произнес молодой человек. Грустная мысль сквозила в его тонких чертах, но губы усмехались: горько и чуть надменно. — Не переживай за Лукрецию. Такие, как она, не пропадут, а вот тебе стоит поучиться хорошим манерам, чтобы тебя потом приняли в обществе.

— Не нужно мне это общество! — выпалила девушка, на что он покачал головой:

— Не говори так. Через пару месяцев ты помыслить себя не сможешь без красивых вещей, без вкусной еды и без общения — мы быстро привыкаем ко всему хорошему. А теперь оставь меня — я нынче слишком утомился.

Он уронил голову на руки и затих.

— Вам плохо? — испугалась Сандра.

— Я же сказал: оставь меня! — раздраженно пробормотал Мильгрей, не желая показывать свою слабость.

— Вы не должны так себя вести, — заметила она. — Вы слишком строги к себе, а ведь вы обычный человек… Не нужно стыдиться своих слабостей, и вам тут же помогут!

— Ты наивна — слишком наивна, чтобы я прислушался к твоим словам, Александра. Лучшее, что ты можешь для меня сейчас сделать, — уйти.

Передернув плечами, словно желая отогнать от себя неприятное впечатление, она повернулась к двери, но оглянулась через плечо и, в последний раз скользнув горестным взглядом по его поникшей фигуре, произнесла:

— Мне жаль вас… Вы хотите показаться сильным, но в душе слабее многих слабых. Для того, чтобы признать свою немощь, тоже нужно иметь мужество, а у вас его нет. У вас есть только бесполезная гордость…

***

Миля и Ника не выказали особого сожаления по поводу увольнения их няни. Они устали от ее контроля и теперь ощутили себя взрослыми, не нуждающимися в чьем-либо попечительстве. Миля была добродушной и милой девушкой, и Сандра быстро поладила с ней, а вот младшая сестра почему-то проявила себя замкнутой и неразговорчивой. На все попытки Милретт развеселить ее девочка угрюмо качала головой и опускала глаза.

— Не понимаю, что творится с Ники! — недоумевала Миля. — Обычно она более словоохотлива, чем я, и первой спешит поговорить с новыми людьми, но теперь… Какая муха ее укусила?

Сандра пожала плечами, а ее новоиспеченная подруга поспешила найти оправдание поведению сестры:

— Ники просто ревнует к тебе Эрти — она ведь была его любимицей, а маленьким детям свойственно принимать братскую привязанность за любовь. Лаэрт очень обходителен с дамами, он способен сводить их с ума, но скромность мешает ему стать объектом всеобщего обожания. Эрти всегда был скрытен… Его намерение жениться на тебе для нас — полная неожиданность.

«Для меня тоже», — мрачно подумала Сандра.

— Эрти до сих пор считает меня маленькой, — обиженно поджав свои пухлые губки, продолжала Миля. — Но я тоже кое-что смыслю! Мне казалось, что он скорее женится на той развратнице Жанни Лагерцин, о которой одно время говорил весь город…

— Вероятно, у него появились причины выбрать именно меня… — произнесла Сандра. «Как тяжело врать! — в который раз подумала она. — А ведь есть люди, которые делают это с легкостью!»

Но впереди еще был день прощания, и она не знала, где найдет силы, чтобы пережить его.

10

Утро выдалось хмурым. Укутанный в плед сизой дымки город еще не очнулся после ненастной ночи. Потревоженные бурей деревья стояли, опустив ветви к земле, а воздух — густой и спертый, — был наполнен дождевой влагой. В низком небе реяли чайки. Они то часто махали крыльями, сопротивляясь ветру, то бессильно парили, повинуясь движущей силе.

Все обитатели особняка собрались в холле, чтобы проводить молодого хозяина в опасный, как они полагали, путь, и только Сандра, стоящая в стороне от всех, — только она одна знала о том, что он уезжает навсегда. Оттого ей было тяжелее всех. За свое внезапное обогащение девушке пришлось дорого заплатить, и теперь она зарабатывала право быть наследницей своим молчанием, но делала это не из жажды наживы, а из желания исполнить последнюю волю умирающего.

Когда на широкой лестнице появился сам Мильгрей в черном дорожном костюме, прекрасно сочетающемся с его белокурыми волосами; в черных перчатках, с двумя чемоданами, — гомон утих сам собой. Слуги почтенно расступились перед ним, а он спокойно, как будто отправлялся на прогулку, прошел до дверей, где, поставив вещи на пол, напоследок обнял обеих сестер.

— Возвращайся поскорее! — воскликнула Миля, а Ники вдруг заплакала навзрыд, будто предчувствуя долгую разлуку.

— Будет тебе! — пробормотала ее сестра и притянула девочку к себе за плечи. — Не навсегда же Эрти уезжает от нас!

Сандра, наблюдавшая эту сцену со стороны, из-за спин слуг, вздрогнула, уловив одной ей понятную тень, что скользнула по лицу молодого человека.