Сандро, не плачь!

Судя по всему, собиралась Галинка впопыхах, будто за ней гнались. Она просто бездумно свалила всю подвернувшуюся под руку одежду в чемодан, позабыв при этом о дорогих ей, таких важных и любимых, мелочах: он заметил оставленный на полочке в ванной браслет, пару серёжек на столике в спальне, а на кухонном подоконнике обнаружилась косметичка... Чем больше подобных вещиц он находил, тем активнее принимался убеждать себя в том, что всё это - просто какое-то дикое, нелепое недоразумение. Она никуда не уехала. Она вот-вот вернётся. Вон и зубная щётка тоже на месте... И в самом деле, ну как она может обойтись без зубной щётки?! И её любимый персиковый крем для тела тоже тут...

Белецкий медленно прошёлся по комнатам, находясь в каком-то странном оцепенении, словно мозг отказывался принимать новую информацию и упорно отторгал её.

И только потом, наконец-то, он увидел то, на что должен был обратить внимание с самого начала: белеющий на журнальном столе лист бумаги. Записка!.. Заметив её, он каким-то внутренним чутьём сразу понял, что это и есть его окончательный приговор. Ведь если бы просто случилось что-то срочное и важное и Галинка вынуждена была уехать (может, мама заболела или ещё что-нибудь), куда проще было бы позвонить, а не написать...

- Нет, - прошептал он одними губами, стремительно бледнея. - Галюша, нет!!!

Словно это ещё могло что-то исправить, что-то изменить.

“Есть вещи, которые я просто не могу вынести. Твои отношения с Кети - из их числа. Прости, но это выше моих сил, я всего лишь слабый человек. Ты, конечно, сможешь и это как-нибудь логично объяснить, я уверена. Ты же умный и находчивый. Но пока что я не готова обсуждать твои поцелуи с первой любовью. Совсем. Какие бы мотивы тобой не руководили. Я слишком доверяла тебе, безоговорочно и слепо доверяла, и ты даже не представляешь, каково мне сейчас.

Пожалуйста, не надо пытаться связаться со мной. Я не собираюсь играть в прятки и прочий детский сад из серии “найди меня, догони меня”: сразу говорю, что уезжаю в Ялту, чтобы ты за меня не беспокоился. Но я не хочу разговаривать с тобой сейчас. Не хочу и не могу. Мне нужно время. Не звони, НЕ ЗВОНИ И НЕ ПИШИ МНЕ, прошу тебя. По крайней мере, пока. Этим ты сделаешь только хуже. Мне нужно отдышаться. Когда (и если) я дозрею до разговора - свяжусь с тобой сама.

P.S. Успешной тебе премьеры”.

И всё. Ни подписи, ни обращения по имени, словно чужому человеку писала. И эта приписка с пожеланием успеха - будто издевательство. Насмешка...

Белецкий опустился на диван, продолжая сжимать в руках проклятую записку, и понимал, что впору сейчас только завыть от бессилия и общего идиотизма ситуации.

Да что за... мать вашу растак?! Какого хрена?!

В сердцах он несколько раз ударил кулаком по стене, чтобы выпустить пар. Голова готова была взорваться от напряжения.

Он ещё раз внимательно перечитал записку. Кто-то уже успел донести Галинке о том поцелуе с Кети - интересно, кто же этот тайный и столь расторопный доброжелатель? Не Анжела ли? Он даже зубами заскрипел, жалея о том, что не может вот прямо сейчас, сию минуту, придушить бывшую жену. Она-то чего добивается?! Если мотивы Кетеван теперь были ему худо-бедно понятны, то каков интерес в этой истории у Климовой?..

Он обхватил голову руками, до боли сжал виски. Галя, Галюша, что же ты натворила, глупая... Удрала, не разобравшись в ситуации... “Я уверена, ты сможешь и это как-нибудь логично объяснить, ты же умный и находчивый”, - вспомнил он её саркастическую фразу и даже застонал от досады. Он-то, конечно, смог бы ей это объяснить, но любая попытка оправдаться именно сейчас воспринялась бы Галинкой в штыки, он прекрасно знал её упрямство. Глупая, упёртая, сумасшедшая, безумная моя девочка, ну зачем же ты так поторопилась с выводами...