Саня, Ваня, с ними Римас

Женя: Муж на Дальний Восток завербовался… Ты сядь, садись. Расскажу тебе.

Иван: Бросил, что ли, муж?

Женя: Вызова ждём. Садись. Комнату получит и поедем к нему… Дядь Вань, ну, сядь!

Иван: На ангела вашего погляжу… и сяду. До-олго сидеть, наверно, буду. (Пошёл со двора. Женя идёт рядом, держась за рукав Ивана.)

Женя: А знаешь, как назвали?

Иван: Кого?

Женя: Сына! Володей назвали.

Иван: Почему?

Женя: А чтоб умный был, как Ленин. Ну, куда ты?

Иван: А он чё, умный был?

Женя: Ленин-то?

Александра: А чё, дурак, что ли?

Иван: Не знаю — я с ним не встречался. Евгения, пусти. (Уходит.)

Пауза.

Женя: Пошёл…

Александра бросилась было за Иваном, но ноги подкосились, и она осела у крыльца на землю.

Александра: Пусть идёт.

Анна и Женя подбежали к Александре.)

Анна: Мат-ти Божи!

Женя: Крёстная!

Александра, не вставая, перебирается на крыльцо. Села на ступеньку.

Александра: Вот, сука… Сразу почуяла: не то что-то в огороде. Он, поди, в картошку, в ботве прятался — я и не увидела. Домой пришли, думаю: вернусь всё ж таки, проверю. И точно.

Женя: Да! Да! Голова у тебя кружилась?!

Александра: А я про чё? И вот!..

Женя: Кока, они там у вас друг другу головы не посшибают?

Анна: Иван сильнее. Иван, наверно, победит.

Женя: Бежимте, а? Тёть Нюр, кока… Помешаем, хоть как-нибудь…

Александра (попыталась встать). О, ёк комарок… Не могу. (Села.) На коленки мои глянь. Ходуном ходят. Дай руку. (Кладёт Женину руку себе на колено.)

Женя: А-а, дрожит-то как!

Александра: Говоришь, бежать… Нечем бежать, на себе тащите. Где его, чёрта, носило четыре года? Заявился… Шляпа, галстук — футынуты-пердануты… С Лениным ещё к нему разбираться… Пошёл? Ну и… иди себе.

Анна: Дак он и пошёл.

Женя: А мы? Сложа руки сидеть?

Александра (решившись). Пошли, однако, и мы… В погоню. (С трудом поднимается. Анна с Женей помогают.) Держите меня, не отпускайте.

Анна, Женя: Держим-держим!

Александра: По дороге разбегусь… и налажусь. (Плетутся со двора.) Ой-ё-о, девки… Там война кончилась, у нас своя началась… межусобица.

Картина шестая

В доме Краснощёковых. Римас хлопочет у стола: перекладывает из чугунка дымящуюся картошку, режет хлеб… Хлопнула дверь, вошёл Иван. Остановился в дверях.

Римас(не оглядываясь). Александра? Саша, ты?

Иван(ставит в сторонку к стене чемодан). Угу.

Римас: Соль принесла? А я нашу нашёл! На окне… за занавеской… оказалась.

Иван снял с гвоздя на стене платок Александры, прижал его к лицу, затем накинул на голову.

Ох, тайменюшка…

Иван(остановившись за спиной Римаса, шёпотом). Красавец.

Римас: Молодь — мясо нежное… А запах? У-у!

Иван сел на стоящий у стола табурет спиной к Римасу, закурил.

Что они там? Наряжаются? Просто посидели бы… без затей. Смотри, Саша, втянешься… Курево дело такое.

Иван: Охо-хо.

Римас: Давай посчитаем… Когда Соня с Петром — закурила. Михаил — два, Женю на перекате из-под брёвен вытащили — три, в день победы — четыре… Сегодня пятый… (Помолчав, сел рядом, почти касаясь плечом спины Ивана.) Пока не пришли… Мою литовскую сказку тебе… Вернее, не сказку… Обычай в старину был. Давно-о-о… Ещё Литва и Литвой-то не звалась. Можно? (Иван облокотился, не оборачиваясь, на стол.) Если воин после войны не возвращался домой, а никто не знал, где он и что с ним, жена была обязан ждать его три года. Три года прошло, всё — имеет право выбрать себе… нового. Интересно другое: выбрала, а тут прежний на пороге. Что делать? Двенадцать больших… громадный костров разводили. Шесть с одной стороны, шесть — с другой, — коридор огненный. И вот… должна была женщина пройти по нему. От начала до конца. Если выдержала, прошла сквозь огонь… Если невредима, даже волос не подпалила, значит, чиста она и нет на ней вины, греха нет… И жить имеет право с тем, с кем пожелает. А Саша… Не три, восемь ждала. И не двенадцать костров…

Иван: А сколько? (Стянул с головы платок, положил перед собой.)

Римас: Знаешь, как считать? Я не знаю. Чиста Александра перед тобой… Перед всеми. Это знаю.