Санька-пограничник

— «Якут», «Арбат», «Анатолий Серов», «Анадырь», «Витязь»…

Наташа запнулась, глядя на крошечный катер — темный, с широкой кормой и задранным носом.

Отец вздохнул и пожевал губами, словно проглотил что-то. А мать решительно двинулась по деревянной узенькой доске-сходне прямо на суденышко. Подошла к коренастому моряку в берете, точь-в-точь как на Саньке. Это был капитан «Витязя».

— Не советую идти с нами: с детьми трудно будет.

Но мать вернулась на пирс, подхватила чемоданы и, не глядя на отца, направилась опять на катер.

Следом за моряком по металлической лестнице спустились вниз, в кубрик. Посредине стоял стол, возле стен в два яруса — койки. Одну из них уступили ребятам.

— Устраивайтесь «валетом», — посоветовал капитан. — Удобнее.

Наташа с Саней переглянулись: как это «валетом»? Но мать поняла: уложила детей головами в разные стороны.

Вскоре опять увидели Трех братьев, «ворота», маяк — теперь все проплывало перед глазами в обратном направлении. Впереди расстилался океан с темной дугой горизонта. Катер начало покачивать.

— Держитесь, — предупредили их.

«А чего держаться? — подумала Наташа. — Как на качелях»…

Волнение усиливалось. Судно стало бросать: подъем — провал, подъем — провал…

— Задраить иллюминаторы! — В кубрик, громыхая тяжелыми сапогами, скатился моряк и принялся завинчивать на болты медные рамки круглых окон.

Сразу сделалось душно. У Наташи закружилась голова, к горлу подступил непослушный давящий комок. Попробовала встать, но ее, как мячик, отшвырнуло в угол койки.

«Шш-ш-шшь», — зловеще набирала силу волна, затем — «ух!» — и катер валился в бездну.

Иллюминаторы накрывала колышущаяся зеленая муть воды…

— Мам-ма! — закричала Наташа, зажимая рот руками.

— Не поднимай голову, лежи спокойнее!

Мать и сама стала неузнаваемой: зеленой, жалкой — качки она не переносила.

— А-а-а! — завизжала что есть мочи Наташа и забила ногами.

Кто-то из моряков подбежал к ней и сунул в рот холодный соленый огурец.

Саня съежился в комочек и, прижавшись к стенке, растерянно водил глазенками. Он чувствовал себя лучше всех. Когда Наташа, плача, попыталась приподняться, боязливо закричал:

— Наталик, Наталик, лежи! Что тебе мама сказала?!

— Отстань! — зло оборвала Наташа и принялась громко стонать.

Море успокоилось только на следующий день. Еле держась на ногах, пассажиры выбрались наверх. Палуба блестела чистотой — волны потрудились на славу. Катер шел по заливу, на берегу которого острым конусом вздымалась высоченная гора. Над ее заснеженной вершиной курились облака.

— Ярый вулкан, — пояснил рулевой.

Понизу темнела дуга каменистого голого берега. От вулкана тянулись в обе стороны цепи гор. Одна, восточная, гряда падала в море, а другая упиралась в Ярый.

— Мама, мы здесь жить будем? — настороженно спросила Наташа.

— Нет, нам еще дальше.

На северо-востоке залива в сушу врезалась бухточка. Туда и свернул «Витязь». Капитан подал команду, — громыхнула цепь, шлепнулся в воду якорь.

От берега к ним направился моторный катер. В нем сидели военные. Один парень — рослый, с кудрявым чубом, который выбивался из-под зеленой фуражки, поднялся на борт и откозырял:

— Разрешите паспорт. И пропуск.

— Какой еще пропуск? — недоумевала Наташа. — Куда это мы заехали?

— Все в порядке, — пограничник вернул матери документы. — Можете высаживаться.

Саня с восхищением глядел на овчарку, которую солдат держал за поводок. Шагнул к ней.

Мать перепугалась.

— Не беспокойтесь, вона зна кого хватать, — улыбнулся чубатый.

— Я тоже хочу такую, — протянул Саня.

— Вот и расти пограничником, такую ж получишь, — ответил военный.

Пограничники уплыли. С «Витязя» спустили шлюпку. Волны бросали ее, как скорлупку, и если бы не кранцы — сплетенные из веревок мешки, наполненные чем-то мягким, — то сразу бы разбилась о железный борт судна. Когда подкатывавшаяся волна поднимала шлюпку, она оказывалась почти на одном уровне с палубой. Выбрав такой момент, в нее ловко соскочили два матроса и сели за весла. Изловчилась и мать, тоже оказалась в шлюпке, но Саню принять никак не могла: только протянет руки к нему, а тот сожмется и ни с места. Только осмелеет — шлюпка вместе с волной уже уходит вниз.

Капитан что-то крикнул матросу, тот оставил весла и встал.

Капитан поднял Саню над собой и, когда суда снова сблизились, кинул мальчишку за борт. Накренившаяся шлюпка черпнула воду, мать ойкнула, а Саня уже держался за шею поймавшего его матроса. Переправили Наташу, и поплыли к берегу.

На пустынной прибрежной полосе стоял приземистый бревенчатый дом. За ним — длинный сарай да гора металлических труб. Тут же попыхивал дымком трактор.

— Ждем вас, — подошел к маме молодой коренастый мужчина в комбинезоне. — Пожалуйста, наше медвенское такси, — он показал на прицеп и засмеялся, широко открыв щербатый рот.

Сане, у которого тоже не хватало впереди зуба, он сразу понравился.

И снова началась качка. Трактор, гудя, бряцая и лязгая гусеницами, тащил за собой огромные, сваренные из буровых труб, сани. Они волоклись, переваливаясь с боку на бок, по косогорам, по мокрой, покрытой кочками тундре…