Санки, козел, паровоз

25 мая 1972 г.

Дорогой котинька!

Утром я уже писала Елене Семеновне, что у меня дела в порядке — все лекарства отменили (утром еще раз дали, а после обхода — больше ничего). Детский врач тоже доволен нашей Оленькой. Теперь у меня появилось молоко (т. е. такое желтое молозиво, которое завтра-послезавтра перейдет в молоко). Оленька иногда набрасывается, как звереныш (когда я не могу — не овладела еще искусством — вставить сосок ей в ротик, зову сестру на помощь), и усердно сосет. За вчерашний день она набрала 50 г, т. е. весит 3450 г. Пуповинка у нее отпала еще вчера. В общем, если все будет в порядке, то здесь нас задерживать не станут, могут выписать на 6–7 сутки. Только бы ничего не помешало. Знаешь, котинька, если ты получил белье из прачечной, то там есть пеленка (я нашила метку), ты ее положи к моим вещам, когда придешь за мной. Это чтобы я подтянула живот, пока вместо бандажа. Еще купи коробку конфет хороших, чтобы я смогла отблагодарить врача (цветы не надо).

Вчера я попросила маму одной женщины из нашей палаты дозвониться до тебя насчет лифчика — ты, наверное, как в бреду от моих лифчиков, но без него совершенно невозможно, все время льется молоко, так хоть салфетки можно подкладывать.

Только что приносили кормить дочку — сейчас уже ела меньше, но так же жадно (в маменьку пошла). Говорят, ребятишки сосут хорошо через раз. Знаешь, сейчас уже как-то трудно сказать, на кого она похожа.

Но черная: волосы и бровки — это твое. Ротик уже без налета. Котинька, купил ли ты одеяльце тканевое розовое и капроновую ленту (3 м, тоже розовую, широкую). Бедняжка, ты замотался просто и на работе, и со мной.

И знаешь, Виталь, спроси у мамы, чья я племянница, а то получилось не очень хорошо. Кто-то сказал, что я — племянница некой Марии Федоровны, у которой сегодня защищается врач, принимавший у меня роды, и он проявил ко мне максимум внимания. Но я ему говорила, что не знаю Марии Федоровны. А он 21-го ей позвонил в 11 часов: мол, М.Ф., ваша племянница родила! Та «осерчала», т. к. никакой племянницы у нее нет. Пусть мама твоя мне напишет, через какие каналы я попала сюда, чтобы я сама разобралась.

Ужас как хочется к тебе, домой.

Были папа, с работы девочки. У меня все-все есть. Если Елене Семеновне некогда, то пусть не приходит. А если придет, то молока не надо, разве свеклу безо всего.

Ты-то там как, мой любимый, солнышко мое? Оголодал, наверно, и отощал? Копи силы!

Мы с Оленькой тебя крепко целуем и очень хотим к тебе.

Целуем.

Эта бабка, что сейчас выглядывала, чтобы посмотреть наших с соседкой мужей, страшно любопытная армянка и уже утомила весь персонал претензиями.