Санькя

- Мы идем в народ. Пить водку, - ответил Рогов. - Условия таковы: помещение должно быть теплым, а водка - дешевой. Где у вас самая дешевая водка?

- У вокзала, - ответил Саша. - Это близко.

* * *

Судя по вкусу, мясная начинка у пельменей была заменена тщательно пережеванной бумагой, скорей всего промокашкой. Майонез, сизым мазком прилипший к краю тарелки, кислил.

- Хлеб… мокрый… - брезгливо сказал Рогов и сделал движение отложить почти прозрачный, как лепесток дорогой рыбы (и, кажется, рыбой пахнущий), ломтик ржаного хлеба, но Негатив перехватил хлеб и переложил себе в тарелку, прямо на майонез.

У Саши аппетит был отменный, и после ста граммов водки, разлитой потрем граненым, высоким стаканам, пельмени показались вполне съедобными. Да еще под пиво…

Привокзальная забегаловка была полна шумными, дурно одетыми людьми, в основном мужского пола. Еды на их столах не наблюдалось - только водка в стаканах. Ее выпивали сразу, двигая сизыми, словно палеными кадыками, и потом долго с сомнением заглядывали в стакан.

Выделялся небритый и мрачный, неясного возраста мужчина в грязном камуфляже, похоже, безрукий.

Саша и Веня сами не заметили, как после третьего стакана начали разговаривать громко, активно жестикулируя при этом. Негатив, как и прежде, молчал, тщательно пережевывая хлеб и пельмени. Саша приметил еще: если сам он, зайдя в кафе, несколько раз осмотрелся - что за люди вокруг, - то Негатив, напротив, даже не поинтересовался, кто здесь пьет и не закусывает. Казалось, что Негатив пришел к себе домой, где все ему давно известны. Рогов не шумел и не пьянел, только по лицу его пошли розовые, с четкими границами, пятна. Саша смотрел на Рогова, в хмельном удивлении отмечая, что если обвести пятно на левой щеке, получится Африка. Саша несколько раз вытягивал шею, пытаясь разглядеть форму пятна на правой щеке Рогова, пока Лешка не кивнул вопрошающе: что такое?

Саша по-щенячьи закрутил головой: ничего.

Рогов мягко улыбался.

- Лех, скажи мне еще раз об этом разговоре, - попросил Саша. - Ты очень славно говоришь.

- А что тут говорить… - вновь искренне удивился Рогов. - Послушать того типа, так проще лечь и умереть. Русским, следуя его логике, вообще надо было ложиться и умирать каждые сто лет. Как только они собирались "пускать кровя". Я не вижу никакой разницы между сегодняшним днем и тем, что было… очень давно. Я даже не вижу разницы между собой и дедом моим. Рогов говорил медленно, словно прокручивая каждое слово в мясорубке.

- Нет, Леш, погоди, а как же "пускать кровя"? Это действительно будет?

- Все пускают…

- Безлетов бы сказал, что все пускают кровь чужим, а мы - своим.

- У него Безлетов фамилия?… - переспросил Рогов и, не ожидая ответа, сказал: - Ну и что, это плохо? Честнее своих резать, чем в соседние страны лезть с ногами.

- А мы не лезли, да?

- Ну, одно дело вывезти на Камчатку товарный вагон прибалтов, которые, не явись красноармеец в ушанке, легли бы под Гитлера, а другое - сбросить бомбу на город с детьми и всех сразу убить. Разница есть?

- Есть.

- Мы режем друг друга, потому что одни в России понимают правду так, а вторые - иначе. Это и резня, и постижение.

- Постижение, да, - повторил Саша, - такое постижение, что…

- Такое, да.

Пацаны вышли отлить, Негатив остался сторожить недопитую водку и недоеденные, остывшие пельмени.

Отхожее место находилось непосредственно за кафе и легко определялось по резкому запаху.

Они не полезли в эту хлюпающую гниль и стали втроем у серой стены соседнего с кафе, неясного назначения, здания. Получилось так, что они расположились на возвышении, вследствие чего изливавшееся из них немедленно потекло назад. Моча пацанов сливалась и пузырилась.

Они вернулись легкие, ясные и взбодрившиеся.

- Еще пива? - предложил Саша.

- А как же… - ответил Веня. Рогов кивнул.

Когда Саша вернулся с бутылками, небритый мужик в камуфляже уже стоял у стола, причем - молча. Правый рукав его куртки висел, руки у него действительно не было.

- Я слышал, вы говорили… - трудно произнес он и замолчал, запнувшись.

- Тонко подмечено, - продолжил Саша. В хмелю он становился задиристым.

Веня засмеялся. Рогов улыбнулся краем губ. Негатив остался непроницаемым.

- Вы говорили, что мы никуда не лезли, братки зеленые. А как же Афган?

- Водитель сто семьдесят шестого горномотострелкового полка. Четырнадцать раз под обстрелом. Два ранения, братки зеленые.

"Братки зеленые" он произнес без хамоватого нажима - просто как "пацаны".

Афганец посмотрел в глаза Саше, стоящему прямо напротив него с открытой бутылкой пива в руке. Саша вдруг понял, что мужик почти трезв.

- Вы, я слышал, тут о партии какой-то говорили. О политике. Чего вам, братки зеленые, в политике? Эти обезьяны в пиджаках только и ждут, чтобы нас упечь в какую-нибудь, блядь… Курить есть у кого? Саша подумал и дал афганцу сигарету.

- Здесь не курят, - предупредил он, улыбаясь.

- Я везде курю. Вы ведь из партии какой-то, да? - допытывался он.

- Из партии, - ответил Саша. - "Союз созидающих".