Санькя

- А, "союзнички". Господин Костенко и товарищи… - улыбнулся зверовато афганец. - Удивились, что знаю? Думали, бомж какой привокзальный на водку стреляет? А я вообще не пью. Я здесь на людей смотрю. Ходят целыми днями, и никто не знает, как… - он обвел всех внезапно почерневшими глазами, - как сжимаются ягодицы, когда летит заряд миномета. Никто не знает, что от страха можно не дрожать, а блевать. Они не знают, а мне от этого иногда хорошо, иногда обидно.

- Слышь, земель, - сказал Веня, - ты иди себе. Мы тут с друзьями отдыхаем.

- Не, погоди, вот я хочу сказать… - афганец неприязненным движением отстранил руку Вени, положенную ему на плечо. - Я вас "эсэсовцами" не считаю. Ну, флаг ваш похож на фашистский, это все херня. Вы хотите правительство завалить, я тоже хотел бы их потоптать. И тех, кто войска в Афган ввел, и тех, кто вывел. И тех, кто войска в Чечню ввел. И тех, кто вывел. И тех, кто опять ввел. И чеченцев заодно. Я только не понимаю, вот все эти ваши яйца, которыми вы кидаетесь, - это что, блядь, серьезно? Я хоть и без руки, я сейчас же готов пойти и ваш флаг водрузить на Кремль… Я одной рукой задушить могу, и тем более застрелить. Только я не пойду, потому что вы клоуны. Ясно, братки зеленые?

Рогов в это время доедал пельмени. Негатив крутил головой по сторонам - похоже, ему не хватало телевизора. Лишь Веня весело оглядывал пацанов и посередь монолога афганца шепотом, с мягкой улыбкой, спросил Сашу:

- Может, его уделать?

- Погоди… - ответил Саша шепотом.

- Чего молчите? - повысил голос афганец.

- А что ты спросил? - ответил Рогов, проглотив последнее, остававшееся на тарелке, и запив с мучительной гримасой съеденное пивом.

- Я, браток зеленый…

- Не называй меня так, - попросил почти ласково Рогов. Африка на его щеке приобрела горячие, ярко-розовые оттенки.

- Я спрашиваю: что вы мне можете предложить? - афганец вперился в Рогова. - Вот мне? Вы, "союзнички"?

В уголках рта афганца запеклась белая слюна.

- Я кишки под Гератом дембелю Хазину Михаилу засовывал в живот. И после этого я пойду с вами яйцами кидаться? Ты засовывал кишки кому-нибудь?

Рогов смотрел на афганца. Саша - на Рогова.

- Ты мне не поверишь, - сказал Рогов медленно, - но бросать яйца страшнее, чем засовывать кишки.

Афганец скривил улыбку:

- Ты засовывал?

- Да, и много раз. Вытаскивал, засовывал. И кишки, и легкие, и печень, и желудок.

- Шут-ни-чок? - по слогам выговорил афганец.

- Я не шутничок. Я патологоанатом.

Афганец раскрыл рот, чтобы ответить что-то наглое и злое, но Рогов, не повышая голоса, оборвал его:

- Под Гератом я не был, но был под обстрелом в других местах, и я тебе еще раз повторяю: метнуть помидор в премьера - как минимум не менее страшно, чем бросить гранату. Понял? После того как ты бросишь гранату, - тебя могут убить. Зато сразу после броска помидором тебе наверняка сломают челюсть или ребро и чуть позже могут сделать так, что тебя опустят в камере. Тебе что страшнее - быть опущенным или быть убитым?

- Ты, браток…

- И вот еще что: если ты хочешь метнуть вместо помидора гранату - вперед. Мы оценим этот поступок. Я оценю этот поступок. Если пока не хочешь - не надо. Возможно, еще захочешь - тебе ведь, как я понимаю, надо, чтобы все вокруг стреляли - тогда и самому начать проще. В толпе, да? Я надеюсь, что чуть позже у тебя будет такая возможность.

И здесь Рогов улыбнулся.

- Давай, земляк! - Лешка хлопнул афганца по плечу. - Счастливо. До встречи. До встречи, до встречи. Давай.

Все отвернулись от афганца, хотя он еще стоял, лишь на шаг отойдя от стола.

- Может, покурим? - спросил Веня.

Они вышли на улицу, обойдя смотрящего в пол и покачивающего головой афганца.

Саша достал последнюю сигарету и выбросил пустую пачку. Прикурил и сразу почувствовал, что сильно захмелел.

- У нас там еще что-нибудь осталось? - спросил Саша, в основном для того, чтобы услышать собственный голос, оценить, насколько внятно он звучит.

- Пиво я забрал, - Веня поднял руки с двумя недопитыми бутылками пива. - Остальное мы выпили.

Саша обрадовался, что вопрос был понят. Пошевелил губами и скомандовал, ухмыляясь:

- Тронулись!

Они взяли еще пива и к нему какой-то дряни. Саша перешел уже в ту стадию, когда не пьют, но наливаются. Заполняют свое существо безвкусной жидкостью.

Откуда-то взялась водка, и, выпивая ее, закусывать приходилось сушеным кальмаром - одним сушеным хвостиком на троих. Пацаны надкусывали этот хвостик аккуратно, с очень серьезным, хотя и несколько туповатым видом. Они сходили на перрон, послушали, как громыхает грузовой состав, и от этого грохота Саша окончательно одурел.

Привокзальные виды расплылись, и лишь изредка возникали перед глазами резко и неожиданно - то яркая вывеска, то чье-то лицо, то навязчивая оградка, которую приходилось преодолевать, мучая вестибулярный аппарат. Поддерживать разговор не получалось, зато нравилось выкрикивать что-то время от времени.

Завидев милицейский патруль, пацаны, хохоча и выкрикивая несуразности, убежали в сторону опустевших рыночных рядов, где днем шла торговля чем ни попадя.