Санкт-Петербург. Автобиография

Итак, на сцене пребывали в прекрасном расположении духа, много двигались и издавали звучание, в то время как в зале царило уныние. Зал не мог, да и не желал включаться в настроение артистов. Криво усмехались, вяло аплодировали, срывались в буфет. Ожидаемого мною воодушевления, доходящего до экстаза, не наблюдалось.

Очевидно, слушатели имели в виду другие, более высокие критерии исполнительского творчества.

Все это живо напоминало мне обстановку джазовых «джемсейшн» двадцатилетней давности. И мы так же придирчиво слушали «своих» музыкантов, поверяя их игру звучанием трубы Луи Армстронга, кларнета Бенни Гудмана, саксофона Чарли Паркера.

Один из «внешних атрибутов» ленинградского рока – безымянный кафетерий на углу Невского и Владимирского проспектов, почему-то получившая в обиходе название «Сайгон». Лидер группы «Атолл А» Леонид Сивоедов вспоминал о «Сайгоне» и рок-клубе:

Я помню наши периодические посиделки за кофе и вареным яйцом, в знаменитой в свое время пирожковой с неофициальным названием «Сайгон» на Невском проспекте. Споры о направлениях в музыке, беседы на извечные студенческие темы «Что появилось первое – курица или яйцо?». ...

Сразу за Аничковым мостом на Невский проспект выходит известная всем ленинградским рокменам восьмидесятых годов улица имени Рубинштейна. Да, да, того самого композитора из «Великой могучей кучки». Именно на этой улице по странному стечению обстоятельств и находился ленинградский «Рок-клуб»... В настоящее время «Рок-клуб» питерцы несколько романтизируют, но не все, как говорят, «было гладко в доме Облонских».

Вступление в заветные ряды членов «Рок-клуба» сопровождалось некоторыми препятствиями. Для того чтобы стать членом «Рок-клуба», необходимо было написать заявление, стать кандидатом и только потом, после прослушивания выступления высокой комиссией, по ее вердикту кандидат становился членом «Рок-клуба».

Писатель С. И. Коровин составил панегирик «Сайгону».

Однако в отношении этого самого «Сайгона» не все еще доподлинно раскумекано. Никому, например, и по сей день не ясно, почему все городские и междугородные маршруты перемещения весьма многочисленных индивидов пролегали исключительно через перекресток Владимирского и Невского. К примеру, ежедневная дорога с Университетской набережной на Гаванскую улицу в те времена проходила именно через «Сайгон» и занимала часов восемь, тогда как на поездку в автобусе от Гаванской до факультета уходило минут двадцать – двадцать пять. И с Петроградской на Финбан некоторые тоже ехали часов по десять-двенадцать, а то и вовсе никуда не приезжали и через несколько суток – усталые, но довольные – возвращались домой, так и не собрав ни грибов, ни ягод и не проведав дорогую бабушку на даче в Каннельярви. Часто бывало, что дева, отправленная за картошкой где-нибудь в Купчине, обнаруживала себя через некоторое время не в зеленной лавке, не на базаре, а на известном углу, причем в такой час, что уже ничего, кроме водки, нигде не купишь ни за какие деньги. Или еще веселее было, когда, скажем, некто, спустившийся во двор на Декабристов с переполненным помойным ведром и заглянувший по дороге к мусорному баку на чашечку кофе в «Сайгон», вовсе никогда в тот дом не возвращался. Таких примеров не счесть. ...

В те времена любой, прибывший хоть на Московский вокзал, хоть на Витебский, хоть на Варшавский, хоть на какой, чесал прямо в «Сайгон» (откуда они, интересно, о нем знали?) и там запросто объяснял ситуевину: мол, мы тут приехамши – разумеется, с гуманитарными целями – и мечтаем, кстати, найти человека по имени такому-то... (Мобильников тогда не изобрели еще, а автоматы все сплошь были раздолбанные – и куда деваться?) И им, как правило, отвечали: мол, такой-то обычно является после пяти. Или смеялись прямо в лицо: «Щас, будет он вам тут, когда в “Гастрите” пиво в двенадцать выкинули». Или еще как-нибудь в том же духе, потому что вокруг тоже были замечательные точки навроде «Колокольной», «Стремянной», «Зеркал», а уж оттуда прямого обратного хода не было – явное распитие тут всяко преследовалось тоталитарным режимом, и с этим делом надо было проводить время жизни в недальних окрестностях типа «Пале-Рояля», «Больнички» или любой парадной. Вот там-то и решались всякие творческие вопросы, потому что тут мигом загребут в упаковку...