Санкт-Петербург. Автобиография

Разговаривая таким образом, мы подходили к адмиралтейству. Помню, скажешь ты, помню эту безобразную длинную фабрику, окруженную подъемными мостами, рвами глубокими но нечистыми, заваленными досками и бревнами. Остановись, почтенный мой приятель! Кто не был двадцать лет в Петербурге, тот его, конечно, не узнает. Тот увидит новый город, новых людей, новые обычаи, новые нравы. Вот что я повторяю тебе ежедневно в моих записках. И здесь то же превращение. Адмиралтейство, перестроенное Захаровым, превратилось в прекрасное здание и составляет теперь украшение города. Прихотливые знатоки недовольны старым шпицем, который не соответствует, по словам их, новой колоннаде, – но зато колоннада и новые павильоны или отдельные флигели прелестны. Вокруг сего здания расположен сей прекрасный бульвар, обсаженный липами, которые все принялись и защищают от солнечных лучей. Прелестное, единственное гульбище, с которого можно видеть все, что Петербург имеет величественного и прекрасного: Неву, Зимний дворец, великолепные дома Дворцовой площади, образующей полукружие. Невский проспект, Исакиевскую площадь, Конногвардейский манеж, который напоминает Партенон, прелестное строение г. Гваренги, сенат, монумент Петра I и снова Неву с ее набережными! <...>

Разговаривая о старине, которую я выхвалял из снисхождения, мы приближались к Академии.

Я долго любовался сим зданием, достойным Екатерины, покровительницы наук и художеств. Здесь на каждом шагу просвещенный патриот должен благословлять память монархини, которая не столько завоеваниями, сколько полезными заведениями заслуживает от признательного потомства имя великой и мудрой. Сколько полезных людей приобрело общество чрез Академию художеств! Редкое заведение у нас в России принесло столько пользы. Но чему приписать это? Постоянному и мудрому плану, которому следует с давнего времени начальство, и достойному выбору вельмож деятельных и просвещенных на место президентское. Я стар уже; но при мысли о полезном деле или учреждении для общества чувствую, что сердце мое бьется живее, как у юноши, который не утратил еще прелестной способности чувствовать красоту истинно полезного и предается первому движению благородной души своей. Вступая на лестницу, я готов был хвалить с жаром монархиню и некоторых вельмож, покровителей отечественных муз.

«Святилище утех»: Павловск при Марии Федоровне, 1814 год Федор Глинка, Василий Жуковский, Павел Свиньин

Павловск, куда еще при жизни своего супруга императора Павла удалилась (фактически, была сослана) императрица Мария Федоровна, счастливо избежал участи других загородных резиденций, пребывавших в известном запустении. Вдовствующая императрица превратила Павловск в личное поместье, устроила в нем литературно-художественный салон, заботилась о парке вплоть до своей кончины в 1828 году; как писал искусствовед А. М. Эфрос, «Павловск дополнялся, но не перестраивался наново; он оставался цельным». Планировкой парка и дворцового ансамбля Павловска занимались такие архитекторы, как А. Н. Воронихин, П. Гонзаго, Ч. Камерон, Дж. Кваренги и К. И. Росси. Придворный поэт императора Павла Ю. А. Нелединский-Мелецкий посвятил Павловску целую поэму:

Тебя, сын вкуса и природы,
Тебя пою, о Павловск, я!
Святилище утех, свободы
И красоты страны всея!
К тебе и долгом, и желаньем
Влекусь, восторгом я горя.

В 1814 году Павловск посетил литератор Ф. Н. Глинка, поведавший об этой резиденции и жизни в ней в «Письмах к другу».

Под мрачным небом гуляю с ясною душою. Мелкой дождь туманит воздух; по временам падает снег; птички молчат, луга скучают. Но в прекрасных садах сих, где все питает ум, нравится вкусу и пленяет сердце, и в самое ненастье гулять весело.