Санкт-Петербург. Автобиография

Сей час ходил я в так называемой розовый павильон. – Это одно из любимых мест обладательницы сей страны. Песчаная дорожка, извивающаяся между пространных зеленых равнин и прекрасных рощиц, ведет к прелестному садовому домику, окруженному множеством розовых кустов. Я думал, что там встретят меня гордые привратники, облитые золотом и не вдруг захотят удовлетворить любопытству безвестного странника. Я полагал, что в домике сем найду все, что роскошь и мода имеют пышного и блестящего. Но, друг мой! нигде так приятно не обманывался я в предположениях моих, как здесь, и никогда не был так доволен обманом своим, как теперь. – Прихожу – и вместо гордых стражей нахожу двух добрых израненных солдат, которые с удовольствием отворяют мне двери и с приветливою заботливостью спешат показать все любопытное. Вхожу – и вместо блесков роскоши и вычуров моды нахожу украшение несравненно их превосходнейшее, – нахожу очаровательный вкус и благородную простоту. Государыня отделала домик сей по вкусу и сердцу своему и в приятные летние вечера наслаждается тут тихой беседою избранных людей и утешается красотами Природы при ясной в небесах луне, под шумом падающих вод, в благоухании цветущих роз. – Тут нет, как я сказал, предметов роскоши, но есть вещи драгоценные; тут увидит любопытной прекрасные картины, поднесенные русскими художниками Покровительнице их; увидит чудесные опыты вышивания шелками: это дань сердечной признательности воспитанниц Института и Смольного монастыря. Оне повергли их к освященным стопам общей Матери и Покровительницы своей. Впрочем, я бы желал привести сюда поклонников моды, богачей наших и указать им, как все просто и мило в обители государыни нашей. Обыкновенно говорят: пусть государи покажут пример умеренности и простоты в жизни, – подданные охотно последуют им. Конечно, государи для народов своих то, что отцы для их семейств. Так спешите ж вы, которые по крайней мере каждые десять лет перестраиваете домы свои, каждый год переменяете украшения оных, всякий месяц шьете новые платья для себя и каждую неделю, а часто и каждый день, покупаете уборы и наряды для жен своих; вы, которые позволяете алчной моде поглощать все доходы родовых имений ваших и с благоговением повинуетесь произволу модной торговки и ножницам иностранного портного, поспешите взять похвальный пример: он готов для вас в священной особе государыни нашей и в достойном подражания образе жизни ее. – Здесь (в розовом павильоне) все на своем месте; везде порядок, чистота и опрятность; тут есть небольшая русская библиотека; поставлено фортепиано и каждый день кладутся новейшие журналы и ведомости на особом столе для приходящих. Но что пишут в этих книгах, что хранится в этих прекрасных ящиках? – Открываю и вижу много знакомых и незнакомых почерков, вижу прозу и стихи: великодушная государыня позволяет всякому, кто бы он ни был, изливать тут чувства и мысли свои на бумагу. – Все, что напишется, кладется тут и в свое время удостаивается высочайшего воззрения. – Я нашел здесь прекрасные стихи знакомого мне поэта Ф. Ф. Кокошкина, но больше всего понравилось мне приветствие государю Александру, написанное одним из известнейших любителей отечественного слова и любимца русских муз, Юрием Нелединским. Рассказывают забавный анекдот. Кто-то написал: «В прекрасном розовом павильоне все хорошо и всего довольно, только жаль, что недостает фортепиано!» – Через несколько дней строки сии были прочитаны – и фортепиано явилось в павильоне. – По этой одной черте можешь судить о снисходительности великодушной Покровительницы сих мест!..

Я видел прекрасный памятник, воздвигнутый в бозе почивающему императору Павлу I венценосной супругою его. Изваяние чудесное! Жена, облеченная в порфиру, в неутешной скорби преклоня венчанное чело свое на урну, горькими слезами обливает ее. Скорбь ее беспредельна и сетование чрезмерно: кажется, что с прахом усопшего погребла Она все свое счастье и часть самой себя предала тут земле. – Глубокая скорбь тесным союзом сочетала плачущую с прахом оплакиваемого! Утро улыбающееся в небесах застает ее в горести, златое солнце не осушает слез, и дочь молчаливой ночи, светлая луна, находит ее все в той же тоске. – Я видел здесь, как плачет мрамор: слезы точно льются!.. Мне казалось, что я слышал и стоны: так много влил художник жизни в надгробное изваяние свое...