Санкт-Петербург. Автобиография

Если главнейшей целью при расположении и убранстве сего этажа было – соединить приятство с простотою сельского жилища, то верхний этаж имеет сверх того печать царских чертогов. Вазы из сибирской яшмы, малахитовые и лапис-лазуревые камины, столы из Лугамелло, Гобеленевы обои и другие драгоценные убранства представляют великолепие в высшей степени. В числе сих редкостей должно отличить многие украшения из янтаря и слоновой кости, кои суть произведения собственных рук ее величества императрицы Марии Феодоровны.

По обоим концам среднего корпуса сделаны великолепные залы, один из них посвящен Миру, а другой Войне. Нельзя не заметить прекрасных цельных стекол в окнах, из коих каждое в пять с половиной аршин величины. <...>

Церковь и убранство ее заслуживают особливо внимания как по богатству своему, так и по вкусу. Особенно достойна внимания копия Кореджиевой ночи, в коей вся картина чудесно освещается младенцем Спасителем. <...>

Выход из императорских покоев в сад проложен через колоннаду, расписанную Гонзаго, которая почитается лучшим произведением его кисти.

Собственный садик ее величества по справедливости может назваться храмом Флоры, которой статуя находится посреди его. Он разделен на куртины, из коих одна посвящена редчайшим цветам, другая благоуханнейшим. Взоры и обоняние теряются в сем море ароматов и радуг; потребно более 15 000 горшков с цветами, дабы наполнить садик сей. Растения полуденных стран, всех частей света и самого экватора цветут во всем блеске и красоте. В садике сем находится прекрасный портик, поддерживаемый 16 ионическими колоннами. Отсюда видна большая дорога, нижний пруд с раззолоченными яхтами и шлюпками и противоположный мрачный берег. Покойный император Павел I по утрам в хорошую погоду любил заниматься здесь государственными делами. Посреди поставлена изящная группа трех Граций, поддерживающих огромную чашу, сделанную из одного куска белого мрамора.

На скате горы против Дворца находится фамильная роща, состоящая из дерев, посаженных при рождении каждого князя или княжны императорского дома, с именем, начертанным на маленькой жестяной дощечке. Посреди сей цветущей рощи дерев с именами великих княгинь Александры Павловны и Елены Павловны украшаются ежегодно новыми прелестями, а недалеко от них видишь печальную урну, воздвигнутую в память первой, а вдали представляется храм, заключающий мавзолей другой, похищенных от сего мира в цвете лет и красоты...

Оставив места сии, приблизишься к живописному каскаду, коего воды истекают из-под густо сплетшихся зеленых ветвей. На берегу его возвышается павильон, представляющийся с одной стороны в виде греческого перистиля. Его простая и благородная архитектура и виды, открывающиеся отсюда во все стороны, предпочтительно нравятся царствующей императрице, отчего и назван он Елисаветинским. В низу его видны весьма искусно сделанные развалины; разбитые статуи, барельефы, карнизы и колонны разных мраморов, выказывающиеся из травы и поросшие мхом, представляют воображению живое понятие о развалинах Греции, дышащей еще величием и славой.

Но что это за движущийся остров, рисующийся в прозрачных водах, его окружающих? Что значат сии златые поля и долины, покрытые тучными пажитями? Поспешим осмотреть их. Сии последние составляют часть собственной Фермы императрицы, а первый называется Волшебным островом. Он совершенно покрыт деревьями, верхушки коих соединены гирляндами из цветов и составляют свод, колеблющийся при малейшем дуновении Зефира и распространяющий прохладу вокруг прелестной статуи Бога любви, поставленной посреди чащи. Он коварно улыбается и, кажется, грозит пальцем дерзающему приблизиться к нему – оковать его цепями своими, по-видимому легкими и приятными, а на самом деле нередко твердыми и неразрывными!

Приехавши в Ферму, найдешь на правой руке деревенский домик. Войди в него, и как бы чародейскою силой почувствуешь себя перенесенным в великолепные палаты. Сюда приезжает повелительница мест сих и, слагая венец и порфиру, делается простою хозяйкой. Императрица Мария Феодоровна нередко угощает здесь детей своих и подданных. Ежегодно, по окончании жатвы, накрываются столы в домике и на дворе, созываются все крестьяне и работники и при лице своей матери торжествуют совершение полевых работ, так, как китайский император начинает их, выезжая сам с плугом на поле. В горницах, во всех местах поставлены фарфоровые вазы и чаши хрустальные. Их ежедневно наполняют свежим молоком и отсылают по разным павильонам в сад для прогуливающихся, коим предлагается сверх того сыр, масло и белый хлеб. На левой руке находится скотный и птичий двор. Здесь серна и собака бегают вместе, кошка играет с молоденькими фазанами. Смелость и ручность всех находящихся здесь животных припоминают золотой век, когда человек не наводил еще собою им ужаса. <...>